Заходер и все-все-все…

В трудные для Бориса годы Сева Розанов (как и Борис, в совершенстве владевший немецким языком) часто находил Борису «негритянскую» работу по переводам. Заходеру и Розанову принадлежит перевод пьесы Брехта «Мамаша Кураж и ее дети», которая очень успешно шла в Театре Маяковского. Помню их совместные воспоминания (несомненно рассчитанные на чувство юмора слушателей), в частности — о Севиных неоднократных женитьбах, где главной побудительной причиной смены одной жены на другую, как уверяли рассказчики, было увеличение размера носа каждой последующей, а за начальный эталон следовало принять первую жену, известную эстрадную артистку, мастера устных рассказов Елизавету Ауэрбах. Однако у вдовы, которая передала Борису лингвистический словарь, наоборот, очень хорошенький изящный носик, что может означать только резкую смену вкуса Бориного друга к концу жизни. Не могу же я усомниться в подлинности воспоминаний друзей…

Далее — Пушкин и Гете.

На полке, рядом с двумя академическими изданиями, стоят три скромных, изрядно потрепанных томика Пушкина: 1-й, 2-й и 4-й из шеститомного собрания 1936 года. Борис получил этот шеститомник летом того же 1936 года, победив на конкурсе буримэ в Парке культуры им. Горького.

Этими томиками я особенно дорожу. Не только потому, что это моя первая — и единственная — литературная награда, вернее — то, что от нее чудом уцелело, несмотря на стихийные силы, включая сюда войны (2), жен (3), переезды и соседей (много!) и прошедшие годы (без счета!).

И даже не потому, что мне тогда еще не было и 18 лет, а в конце концов, каждый имеет право на ностальгию по своей юности. Как говорит Ромен Роллан, «приятно вспомнить, что был так глуп когда-то. Как это освежает душу!»

Гете, избранное, 16 томов. Естественно, на языке автора. С томиком Гете Борис не расставался ни на день. Работа над переводом его стихов не прекращалась до последнего дня жизни. Как написал Борис Заходер в предисловии к одной из первых публикаций «вольных переводов» великой лирики: Порой дословный перевод; порой — вольный перевод; порой — вспомним хорошие старинные слова — подражание, переложение. Более всего, пожалуй, определяют его подход к переводу следующие два четверостишия:

           Авторам:

Не знаю сам, своими ли словами

Я излагаю сказанное вами —
Или еще не сказанное вами
Я выражаю вашими словами.

           Читателям:

Конечно,

Это вольный перевод!
Поэзия
В неволе не живет.

Обратите внимание, как Заходер использует богатство русского языка, оттенки одного и того же слова, чтобы изложить, выразить гетевские стихи:

Некогда знали мы вкус.
И были люди со вкусом.
Ныне есть вкусы. Их тьма.
Но что-то сомнительный привкус у них…

Стихотворение «Годы», в котором русская поговорка делает Гете — русским поэтом. Речь идет о годах, которые сначала все дарят, потом вдруг появляются годы какой-то другой породы:

Дарить не желают и в долг не дают,
Никаких резонов не принимают, —
Все отнимают да отнимают, —
А если пожалуешься на житье —
Услышишь:
— Годы берут свое!

Сравните окончание этого же стихотворения у другого переводчика:

Взаймы не дают, без конца укоряют
И все, что давали, назад забирают.

Небезынтересна история, произошедшая с некоторыми стихами Бориса Заходера.

В 1966 году издательство «Художественная литература» выпустило в свет сборник лирики Гете, составленный Н. Вильмонтом. В нем было помещено двадцать переводов Заходера, в четырех из которых, к своему неописуемому ужасу и гневу, Борис обнаружил строчки, которые не принадлежали его перу. В двух стихотворениях появились новые названия. А в двух — заменены строки.