Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Относительная непопулярность партизан в первые месяцы войны ставит особый взгляд на усилия Германии по их устранению. Порожденная военными соображениями, а также ощущением физической опасности, изоляцией и самообороной на оккупированной земле, решимость немецкой армии зачистить партизан «любой ценой» демонстрирует некую двойственность. Тот самый утилитарный подход, в свое время раскритиковавший приказ о комиссарах и «колониальную» политику за то, что они лишь укрепили врага, теперь настаивал на проведении армией «профилактики террором». Однако террор и неистовое запугивание вынудило значительную часть населения вернуться в советский лагерь.

Как и с военнопленными, «прагматичный» экстремизм армии в партизанском вопросе усилил «идеологический» фанатизм нацистского руководства. Поначалу Гитлер не обращал внимания на потенциальную опасность, которую партизаны представляли для его военных операций. Все еще убежденный в том, что до победы было рукой подать, он даже с радостью встретил новые предзнаменования войны на истребление. «У этой партизанской войны, – сказал Гитлер своим сподвижникам, – тоже есть свои преимущества: она предоставляет нам возможность истребить любого, кто встанет у нас на пути». Отправляя командиров тыла на зачистку очагов сопротивления, Верховное командование соответствующим образом постановило: «Главным принципом во всех предпринимаемых действиях и мерах является безусловная безопасность немецкого солдата… Русским не привыкать к жестоким и беспощадным действиям со стороны властей. Обязательное и стремительное умиротворение России может быть достигнуто только в том случае, если мы безжалостно разделаемся с любой угрозой со стороны враждебного гражданского населения. Сострадание и снисходительность являются проявлением слабости и представляют опасность».

«Коллективные силовые меры» должны применяться незамедлительно в случае даже «пассивного сопротивления», при котором преступника нельзя было выявить сразу. Отказавшиеся добровольно сдаться в плен советские солдаты за линией фронта считались повстанцами, и «обходились с ними соответствующим образом».

Этих инструкций было недостаточно для искоренения партизан. В середине сентября с согласия фюрера Верховное командование выпустило новую директиву. Ссылаясь на все оккупированные Германией регионы по всему континенту, Кейтель радикально «упростил» ответственность за враждебные действия: «При любом проявлении активной оппозиции против немецких оккупационных властей вне зависимости от обстоятельств предполагается коммунистическое происхождение».

Такое отношение неминуемо вынудило многих некоммунистов примкнуть к «московскому лагерю». Поскольку «сдерживающий эффект мог быть достигнут только с помощью особой суровости», Верховное командование санкционировало жестокое возмездие против ни в чем не повинных людей: «Соразмерной расплатой за жизнь немецкого офицера считается смертный приговор от пятидесяти до сотни коммунистам. Средства приведения приговоров в исполнение должны еще больше усилить сдерживающий эффект…»

Было очевидно, что такая политика исключала сотрудничество, а тем более «союз» с населением Востока.

Ленинград

Несмотря на то что Ленинград был важной целью, немецкие довоенные планы не регламентировали его судьбу конкретным образом. Изначально Гитлер собирался сохранить его, считая его «несравненно красивее» Москвы, которую необходимо было сровнять с землей как «центр [большевистского] учения». Когда идея разгрома вражеских городов укоренилась, фюрер вскоре добавил в список и Ленинград. 8 июля Гальдер отметил, что «фюрер твердо решил уничтожить Москву и Ленинград и сделать их непригодными для жизни, чтобы освободить нас от необходимости кормить население зимой…». Однако материальные соображения, вероятно, были не более чем удобной отговоркой для армии. Гальдер упоминал более утонченные причины, выдвинутые Гитлером по тому же поводу: уничтожение этих городов было бы равносильно «национальной катастрофе, которая лишила бы не только большевизм, но и великорусский национализм их центров». Через неделю Гитлер сообщил своим сподвижникам о предстоящих переговорах со своими финскими союзниками. Согласно бормановскому протоколу конференции, «фюрер хочет сровнять Ленинград с землей, чтобы затем передать его финнам».

В начале сентября немецкие войска стремительно приближались к городу, и Верховное командование было настолько уверено в победе, что перенаправило бронетанковые и воздушные соединения с фронта под Ленинградом на юг. Гитлер сообщил Муссолини, что захват города неизбежен. Шлиссельбург пал, Ленинград был отрезан, петля медленно затягивалась. Между тем Берлин подготовил мир к «исчезновению» бывшей столицы России на Неве. У нацистов было заготовлено оправдание: немцы якобы обнаружили советский план уничтожения города.

Тем временем армия тайно рассматривала различные варианты дальнейшего развития событий после падения Ленинграда. Стандартная оккупация была отвергнута, так как «в таком случае ответственность за продовольствие останется на нас».