Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Кох не собирался отказываться от своего «мостика» к Гитлеру, так как «если устранить или ограничить связь рейхскомиссара с фюрером, то в этой должности не останется особого смысла». Розенберг, как верно заметил Кох, постоянно пытался ограничить его функции; Кох цинично попросил Розенберга прямо ответить ему: хочет ли Розенберг, чтобы его выгнали из Украины. До тех пор пока он оставался связан по рукам и ногам, он, Кох, отказывался брать на себя ответственность за будущее. Директива Розенберга от 13 марта стала последней каплей. Теперь, заключил Кох, его позиция была настолько скомпрометирована, что «исправить положение под силу только самому фюреру».

У Розенберга были причины бояться. Если начали рубить головы, не попадет ли он сам под раздачу? Наглое поведение Коха, очевидно, было одобрено Борманом. Теперь Розенберг отказывался вести дела с Кохом. Вместо этого он обратился к доктору Ламмерсу, более кроткому коллеге Бормана, начальнику рейхсканцелярии. Наконец он дал волю словам, резко раскритиковав Коха (он ведь не обращался непосредственно к Коху). Его позиция и мужество были подкреплены толстой кипой меморандумов различных членов его штата в поддержку его точки зрения. Помимо упоминания довоенной позиции Коха по русскому вопросу, которую Розенберг небезосновательно отождествлял со взглядами Штрассера и Вебера-Крозе, его семнадцатистраничное письмо не содержало много новых аргументов: «Имя Коха стало символом преднамеренного и показного презрения к народу; ситуация начинает принимать оборот, о котором я предупреждал [Коха]… а именно ощущение растущей безнадежности в обществе, которое разжигает ненависть по всей стране [Украине]. Партизанские отряды, которые при любой политике являются постоянной угрозой, стали привлекать всех разочарованных представителей коренного населения».

Если Украина обращалась против немцев, то виной тому были «политические меры рейхскомиссара Коха», ибо, к сожалению, добавил Розенберг, Кох «почти полностью испортил великую политическую возможность». Более того, его высказывания и политика предоставили столь желанную пищу для «еврейско-англо-американской пропаганды» против рейха. Поведение Коха и его постоянные оскорбления, продолжил он, были результатом «комплекса, который я могу охарактеризовать лишь как патологический». Розенберг больше не собирался «мириться» с ситуацией.

Спровоцированный поведением Коха и подстрекаемый своими помощниками, Розенберг решился на ультиматум. Ясно дав понять, что не собирается больше отступать, 9 апреля Розенберг через Ламмерса попросил Гитлера освободить Коха от должности рейхскомиссара Украины. 15 апреля он повторил свою просьбу в письменной форме: «Вне зависимости от того, как я расцениваю действия рейхскомиссара Коха, я считаю его невыносимым [untragbar] и не способным лично и официально представлять германский рейх на Востоке в такое время…Учитывая сложившуюся неотложную ситуацию, я прошу правительство предоставить отпуск рейхскомиссару Коху до тех пор, пока все инциденты и проблемы не будут устранены».

Еще до того, как это письмо прибыло в штаб Гитлера, Кох увиделся с Борманом, который (по словам Бергера) после трехчасовой конференции заверил гаулейтера, что «прикроет» его. Конфликт, который за год стал притчей во языцех в правительственных кругах, наконец зашел в тупик и требовал вмешательства Гитлера.

Голос хозяина

Гитлер, рассудительно подготовленный Борманом, 19 июня 1943 г. принял Розенберга и Коха в своей ставке «Вервольф» близ Винницы в присутствии Бормана и Ламмерса. Хотя протокола этого собрания найдено не было, три разных источника в значительной степени согласуются относительно его хода.

Розенберг начал с ряда жалоб на Коха: по поводу его независимости в действиях, игнорирования директив Розенберга и его частых закулисных переговоров в ставке фюрера. Политика Коха, подчеркивал Розенберг, вызвала непримиримую и широко распространенную враждебность и нанесла непоправимый ущерб как привлечению трудовых ресурсов, так и сельскохозяйственным программам рейха. Кох, со своей стороны, не отрицал ухудшения отношений с OMi. Он был слишком занят, чтобы предоставлять статистические данные сборищу бюрократов в Берлине. Политика Розенберга, утверждал он, противоречила установленным фюрером принципам. Украинцы, как и все остальные славяне, представляли опасность для рейха. Если дать им палец – они откусят всю руку.