Захваченные

Он берёт меня за руку, и я с охотой иду за Дереком. Позволяю провести себя по двору до конюшни, где стоят Генрих Восьмой и Мирабель. Он усаживает меня на Генриха, сам садится на Мирабель, и неспешно трусит в сторону Северного пастбища, а я отправляюсь следом. Когда мы выезжаем за ограду, он пускает Мирабель в галоп. Я не отстаю, и понимаю, что это именно то, что мне нужно. Ветер в волосах, Генри топчет подо мной траву. Солнце, Дерек, чувство освобождения. Мы галопом пересекаем пастбище, спешиваемся, и, чтобы перейти на другую сторону, проводим лошадей под уздцы через малые ворота, которые отделяют мои владения от территории Ловитцев. Земли Ловитцев поистине обширны: четыреста акров сельхозугодий и еще двести акров лесов. Время от времени я езжу через их леса, и сейчас следую за Дереком вдоль растущих деревьев к тропе, бегущей сквозь лес на северо-восток. Под сенью деревьев мы пускаем лошадей шагом. Слова не нужны.

Через тридцать минут тропа выводит нас на поляну. Дерек спешивается, помогает слезть мне. Мы рассёдлываем Генри и Мирабель, привязываем их к дереву, подвешивая каждому торбу с зерном. Дерек раскладывает под солнцем посреди поляны лошадиные попоны, одну рядом с другой.

Моё сердце начинает бешено колотиться.

Он лежит на попонах, скрестив под головой руки и глядя на облака – как они крутятся, сталкиваются и уплывают вдаль.

— Иди сюда, — он протягивает мне руку, приглашая. — Перестань думать. Перестать волноваться. Просто ляг рядом со мной и посмотри на облака.

Я ложусь, и его рука, изогнувшись, прижимает меня к его левому боку. Моя голова покоится на груди Дерека, и я слышу его сердцебиение, ровное и приглушённое.

— У тебя очень красивая стрижка, — Дерек берёт мою руку, рассматривает ногти. — И маникюр тоже.

Я пожимаю плечами, всё ещё чувствуя себя абсурдно нервничающей:

— Спасибо. Я получила столько удовольствия в спа-салоне. Я так расслабилась! Благодарю тебя.

— Я просто подал идею. Всё сделали Хэнк и Ида.

— Томми остался у них на всю ночь, — невпопад сообщаю я. Или, может, к месту? Может быть, это важно? Я стараюсь не думать об этом слишком упорно, потому что, похоже, я опять начинаю загоняться. Или снова себя накручиваю.

— Рейган?

— А?

— Прекрати думать.

Я смеюсь, тихо фыркая:

— Я не могу. Я пытаюсь, но не получается.

Дерек поворачивается, и внезапно я оказываюсь слегка им придавлена. Он смотрит на меня сверху своими зеленющими глазами, пристально вглядываясь, пронзая, проникая вглубь меня. Его волосы, густые и светлые, падают вниз, закрывая слишком длинным локоном один глаз. Его мускулы напряглись; рукава футболки снова натягиваются под давлением мышц, широких плеч и накачанной груди. Одна его рука – под моей шеей, ладонь держит меня за плечо, а весь вес его тела – на локте. Другая его ладонь прикасается к моей щеке, большой палец ласкает уголок моего рта. Дерек обводит пальцем контур моих губ.

По каким-то неясным мне мотивам я прикусываю его палец.

— Ай! — он отдёргивает палец и прячет его в маленькой ложбинке под моей нижней губой.

— Неженка, — это скорее, выдох, нежели слово.

— Рейган?

Шёпотом в ответ:

— Да?

Его лицо опускается, губы, прежде чем коснуться моих губ, мурлычат:

— Ты умопомрачительная.

— Я…

Он обрывает мои слова поцелуем, который крадёт моё дыхание. Отстраняется, произносит прежде, чем я могу вымолвить хоть слово:

— Всё в тебе, вся ты. Потрясающая.

— Ты тоже.

Он усмехается и качает головой. Но глаза Дерека, темные и проницательные, видят, что я до сих пор сомневаюсь, по-прежнему переживаю, и его улыбка исчезает.

— Скажи мне, чего ты хочешь. Лично для себя. Не для Томми. Не для Тома. Не для меня. Не для Хэнка или Иды, или для фермы. Только для себя. Рейган… какое твоё второе имя? Я ведь даже не знаю.

— Оливия.

— Рейган Оливия Барретт. Чего ты хочешь для себя?

Я отвечаю мгновенно:

— Ни о чём не помнить. Не быть во всём главной и не нести ответственность. Поддаться желаниям и не думать о последствиях. И просто… хотя бы час… ни о чём не беспокоиться.

Его рука держит, как в колыбели, мой затылок, кончики пальцев массируют голову:

— Ты хочешь просто чувствовать. Забыться в ощущениях.

— Да, — выдыхаю я.

— Думаю, я знаю, как это устроить.

— А как же… — его губы прерывают меня. Поцелуй крадёт моё дыхание, проглатывая мои слова и заставляя голову кружиться. Он длится и длится. Поцелуй не углубляется, просто длится. Губы трутся друг о друга, перемещаются, пробуют на вкус, требуют друг друга, отдавая и получая. Я дарю Дереку своё дыхание, взамен принимаю его. Перемещаю ладони на его плечи, поглаживая твёрдые мускулы Дерека. Интересно, сколько времени можно целоваться и не идти дальше поцелуя?