Захват Московии

Наконец я устал от ходьбы, присел на скамеечку, стал делать вдох-выдохи и некстати сокрушённо и невесело подумал, что если есть только два инстинкта — убегать и нападать, то я из тех, кто убегает, но не нападает и не тянет кишки из брюха живой жертвы, как это делают хищняги… или эти… наци-радикалы… они тоже убежали… ещё как! топ-топ-топотом!..

Медленно приходя в себя, я стал оглядываться. Никто на меня не смотрел — парень с девушкой обнимаются, на остановке люди в одну сторону смотрят, ждут автобуса, тут пожилая пара что-то обсуждает, мужчина в пальто рукой показывает что-то ребёнку… На затылок стала наваливаться тяжесть. Она вздувалась и не опадала. От страха мысли тоже шли пузырями, вспучивались, сворачивались в комки.

«Die Lage ist schlecht, sehr schlecht und bedrohlich! [79]— начал думать я по-немецки и вдруг обнаружил, что не могу вспомнить ни одного слова на других языках: — Wie soll ich das auf Russisch sagen?.. Wie?.. Ich weiss nicht!» [80]

Не только слова исчезли, но и предметы стали вибрировать, как мобильник без звука — из них, изнутри, била дрожь, бегущая по рукам к голове, и в мозгу всё начинало звенеть и трястись, как в едущем поезде. Беру ручку сумки — а из неё дрожь бежит по руке прямо в голову!

Словно немой, я, мыча, сам себе показывал пальцем на дерево, землю, машины, остановку, а в голове открывались только: «Baum… Erde… Autos… Haltestelle… Halt! Langsam einatmen, so tief wie m"oglich… und ausatmen, auch m"oglichst tief… Gut… Jetzt auf Russisch z"ahlen… eins, zwei, drei [81]… четуре, петь, пять, шесть, семь, восемь… вдох-выдох… хорошо…»

И постепенно слова стали разливаться по сухой голове, а я отдышался, как после гонки. Вдруг в сумке зазвонил телефон. Я вытащил, посмотрел — номера нет. Что делать? Брать-взять? Раз кто-то звонит мне, значит, знает мой номер — куда денешься? Я обреченно нажал на кнопку…

Это был полковник, но по его тону и первым словам я понял, что он еще ничего не знает про узбека.

— Привет, геноссе Фредя! Как отдыхаете? Что делаете?

— Так… По-маленькому… Гуляю… В Третьяковке… картины…

— Да? А я не знал, что в музеях самосвалы ездят, — иронично сказала трубка.

Я с тоской проводил глазами некстати проехавший автобус:

— Я у окна… Воздух дышаю… Воздух вдыхаю…

— Ну-ну, не простудитесь…

— А вы как? — собирался я с силами, думая о том, что даже если он сейчас ничего не знает, то скоро узнает: гостиница — в его кормушке, и не лучше ли ему всё прямо сейчас и рассказать, я же не виноват?.. Явка с неповинной! Ничего не делал… не виноват никак… Но прибой этих мыслей тут же отступал, шипя: «Нет, молчать… молчать… сбежать, как фон Штаден… мама говорила, он через север бежал… там город Божеск… нет, Ангельск… деньги дать… на судно сесть… шхуна…» А зато другой Штаден столько плакал и молил дикарей, что его помиловали, — может, и тут так будет? Надо только всё честно сказать-рассказать? Доплакаться и домолиться?.. Они же не люди-людоеды?..

Сквозь ворох этих мыслей я уловил, что полковник говорит, что его маме плохо, 98 лет, мама просит приехать, но он не может ехать туда, нанял сиделку, фельдшерицу, и как это тяжело, когда родители стареют, — когда умер отец, он вообще был на задании в Киргизии…

— Скорбно! И вы? Ездить не можете? — из вежливости спросил я, думая, что, если б он сейчас уехал к маме и оставил меня в покое, было бы лучше всего.

— Куда я поеду? Я же вам говорил. Невозможно мне туда ехать. Есть причины, всякие, веские…

Понятно, много весят, большой вес… И он в врасплохе… в расплохости… плохо всё… И я посоветовал:

— А вы так… тайно… как Сусан Иванин…

Трубка молчала, меня как бы рассматривая. Я тоже внимательно слушал молчание, но ничего не понимал и, глядя на свои ноги, думал, что первым делом надо купить туфли, брюки, куртку — не поедет же Фредя в поезде и в самолёте в пижамных брюках и тапочках! Но где купить?.. Одежду москвичи покупают в магазинах «Гастроном»… нет, «Универсам»… всюду таблички с ценами, нельзя курить… Как он назывался, этот большой магазин?… МГУ?.. Нет, кажется, ГМУ…

— Нам надо встретиться, Фредя. Вы все наши разговоры помните?

— Конечно. Я готов… для услуг…

— Вы когда летите?

Хоть я и ждал этого прямого вопроса, но не был готов к ответу и начал шнуровать какую-то чужань:

— Паспорт посмотреть… С собой нет… Билет и паспорт вместе. Кажется, скоро… Или послезавтра, или еще потом… один день дальше…

— Нормальный человек знает, когда он уезжает… Ну, ваш германский адрес я знаю, так что… сами понимаете…

— Понимаю…