Захват Московии

— …а ко-ко… тя-тя…та… ешш…ешшо… вы-ы-шэ-э…

Я сумел кое-как написать это предложение. И дальше, про объёмистую свинью, которая съела под елью съедобные объёмные объедки съестного, и про жирных ежей и мышей, которые с раннего утра шуршат в тихой глуши, возле межи, где камыши и ужи…

Исидор, тихо поговорив по делу с Виталиком (краем уха я отметил, что разговор состоял только из запрещенных слов — «плата», «карта», «мемори-диск», «интензо», «корпус»), теперь, брезгливо прикрыв один глаз, следил за мной, тихо напевая:

— М-м-м… Разряди заряды гнева, заряди наряды ласки… чтобы сразу, без указки… словно в сказке…

— Гимн для партии сочиняет, — шепотнул мне Виталик.

Но когда Фрол начал диктовать: «Пачка чёрного чая упала чисто реально нечаянно навзничь» — Исидор, открыв второй глаз, сквозь зубы спросил:

— А ты уверен в этом предложении, боец? — на что Фрол бодро откликнулся:

— А чего?.. Эти, как их… наречия проверяем, оптом, скопом!

— Ну-ну… м-м-м… заряди заряды риска… чтоб потом из списка…

Когда я закончил, Исидор развернул к себе бумагу, прошёлся по ней взглядом, кое-что исправил, но был в целом доволен:

— Ничего, сойдёт… Это же надо — немец, а так хорошо пишете! Весьма похвально! Вас надо на акции брать, чтобы ущербные чурки видели пример…

А Фрол решил проверить меня еще и устно:

— Ну-ка, разгадай-ка загадку, кто это: «Идёт в баню чёрен, а выходит красен»?

Я решил, что это — русский мужик: жизнь заела до черноты, идёт в баню, выпьет крепко — и выходит красен. Виталик предположил, что это может быть какой-нибудь депутат: во власть идёт с чёрным налом, а обратно выходит с красным капиталом.

— Какой же это красный капитал? — ехидно спросил Фрол. — С кровью, что ли?

— Ну, народное добро, красное…

— Глубоко копаешь. — Исидор улыбнулся поощрительно, углами губ, как паралитик, и решил мне помочь: — Ну, не угадали?.. Что люди с пивом любят?

Я растерялся:

— Что?.. Солёные брецели[2]… то есть пруники… нет, куржики… бубулики…

— Это у вас там, в Европиях. А у нас?

— Водка?

— Это само собой…

— Ну, такое, с большими лапами, по реке ползает, — подсунулся Фрол, чем привел меня в полный испуг:

— По воде ползает?.. Только Езус Кристус… Христос… Христоса с пивом любят? Поэтому «дай бог» говорят? — (Я вспомнил какой-то русский фильм, где всё время на берегу реки чокались стаканами и говорили: «дай бог», «не дай бог», «с богом», «под богом», «перед богом» — и дальше, по всей парадигме.)

Исидор колыхнулся, приподнял фуражку, вытер рукой волосы (черно-золотая кокарда блеснула и погасла), сказал Фролу:

— Видишь, где недоработки у тебя, боец?.. Надо сказать «по дну реки»… И какие у рака, скажи на милость, лапы?.. А?..

— Это я так сказал, чтобы иностранцу понятнее было, «клешни» он знать не может…

— Ага, Фролушка, как раз он понял — зверь с лапами по реке ползает… Ты еще ему Афанасия Никитина процитируй, про землю Ебипет, где в Нильской реке крокобилы злючи, горбаты и зубаты, он сразу поймет…

«О, Фролушка! Исидорушка!» — умилился я суффиксам и вспомнил:

— Вот Виталик… Вы декреты, чтобы глаголы… решить?..

Исидор согласно кивнул:

— Да, хотим переделать кое-что…

— Еще можно вот про суффиксы… декрет, чтобы свободу, совсем…

Исидор почему-то насупился:

— Это какие же суффиксы имеются в виду?

— Ну, всякие… стеклянный-оловянный-деревянный… всякие — нька, — онька, — ушка, — юшка… Я их обожаюсь… Я от них млею… или мелею?… омлеты…

— Так они ж и так свободны, насколько мне известно?

— Нет — чтобы совсем, до конца! — Я не знал, какой пример привести, но тут осенило: — Ну… Ну, например, нельзя же сказать «Исидорочка»…

Исидор мрачно усмехнулся, а Фрол льстиво произнес:

— Сказать-то можно, да вот говорить никому не советую…

— Вот! Это я хотел! Чтоб свобода! Декрет! Это даст краски… О, я люблю русского языка!.. Такие суффиксов нигде в мире!.. Я специально осмотрел… — разволновался я.

Исидор что-то записал поверх моего диктанта:

— А что, можно подумать, идея здравая… Чем больше свободы — тем лучше!

Я с воодушевлением поддержал его:

— Да. Полно свободы! Свободище! — и стал доказывать, что всегда должно быть место для импровизации, а то сейчас что выходит: если ты муттершпрахлер[3], тебе всё позволено, у тебя есть право говорить, как ты хочешь, а если ты иностранец, то должен говорить «правильно», «по правилам», а где грань между ошибкой и импровизацией?.. Всё время слышно: «Так нельзя сказать-говорить», — а если мне так больше нравится и если я считаю, что мои когнитивные процессы так будут выражены в полном объеме?..

— Во чешет! — покачал Фрол уважительно головой. — Молоток! — а Виталик приосанился:

— Я же говорил, кентяра мой — магистр! Скоро бакалавр!

— Вот, кентяра, суффикс «ара-яра»! — обрадовался я, а Фрол повторил:

— А, бычара, котяра… Понятно!

Чтобы сделать приятное Исидору, я напоследок сообщил, что древнее имя Исидор восходит к богине земледелия Исиде, на что он удовлетворенно поправил фуражку:

— Конечно, это тот, кто ниву пашет, почву возделывает. Землепашец!

— Нивопашец! — подтвердил я.

— А по-нашему Сидор, — некстати вставил Фрол. — Взял сидор — да и пошел!