Захват Неаполя. Берёзы

Монсегюр. 17-28 февраля 1243г.

Ночная вылазка провалилась. Ни о какой внезапности и речи быть не могло – крестоносцы, ведомые де Леви, так грамотно обороняли барбакан и катапульту, понимая, что именно здесь решается судьба осады Монсегюра, заметили катаров еще на дальних подступах и, подпустив ближе, произвели убийственный залп из арбалетов, выкосив две передние шеренги нападавших почти полностью. Пьер-Рожэ, словно обезумев, совершенно озлобился и, не желая признать свой полнейший провал, с упорством барана повел остатки отряда на стены барбакана, видневшиеся перед ним в тридцати туазах.

Но, на счастье или нет, катары бросились бежать, побросав штурмовые марши и фашины. За рыцарем шли только около полусотни самых проверенных воинов, намереваясь захватить и разрушить проклятую катапульту или сложить головы, причислив себя к сонму мучеников за свою веру, отдавших уже несколько тысяч своих жизней и заливших Окситанию своей кровью. Страшное и напрасное жертвоприношение такого огромного количества бессмертных человеческих душ, умерших за веру, но так и не добившихся победы над свирепым и беспощадным врагом, имя которому святая католическая церковь, не могло продолжаться до бесконечности, и вот сегодня, похоже, в их противостоянии должна была быть поставлена жирная точка.

Акт безумной отваги, смысла от которого не видел и сам де Мирпуа, был, скорее всего, попыткой отыскать смерть, ведь он знал, что дни его жизни сочтены, сын рано ночью ушел из замка, он больше не увидит его никогда, значит, нет смысла тянуть и разыгрывать эту жалкую комедию под названием цепляние за каждый день жизни в мышеловке под именем Монсегюр.

Он, пыхтя, тащил тяжелый штурмовой марш к стене барбакана и почувствовал резкий толчок, подкосивший его левую ногу, которая почти сразу же перестала слушаться его.

Пьер-Рожэ упал, выронив лестницу, но тут же попытался вскочить, чтобы продолжить бессмысленную и обреченную атаку, но снова упал, корчась от боли и бессильной злобы, охватившей все его изболевшееся нутро.

«Боже! Почему в ногу!.. – закричала его душа, отдаваясь в голове многоголосным эхом. – Почему ты не позволил им убить меня?!..»

Он беззвучно заплакал, уткнувшись лицом в грязную каменистую землю. Пьер-Рожэ так и решил остаться, надеясь, что его добьют крестоносцы, когда пойдут проверять раненых, но три воина, шедших за его спиной, быстро подбежали к нему и, подхватив под руки, потащили прочь от стен ненавистного барбакана, находившихся буквально рукой подать от места ранения.

– Бросьте меня… – шептал он, едва заметно шевеля губами. – Я хочу умереть…

Очнулся он в помещении лекарской, где еще вчера наблюдал за работой своего сына.

– Рожэ… – простонал он, облизывая языком пересохшие губы.

Слуга не расслышал его и протянул кувшин с водой, думая, что рыцарь просит попить.

Мирпуа оттолкнул кувшин, тот упал на каменные плиты пола и разбился, развалившись на множество осколков. Вода растеклась по грязно-бурым плитам, собираясь в одну небольшую грязную лужу.

– Где мой сын? – Он открыл глаза и посмотрел на слугу. Зрение медленно возвращалось к нему, а пока он видел только размытую картинку.

Одна из неясных фигур подошла к нему и села рядом, положив свою мозолистую руку воина на его горячий лоб.

– Рожэ больше нет с нами. Волею Господа и во исполнение пророчества он покинул замок Монсегюр… – Мирпуа услышал голос дона Раймона де Перейя – второго коменданта замка Монсегюр и его помощника. – Слышишь, как дрогнула земля под нами?.. – Мирпуа молча кивнул головой, ощутив сильное сотрясение почвы все телом. Раймон грустно улыбнулся и добавил. – Это осыпается подземелье башни. Там был старинный механизм, позволяющий навечно замуровать древний секретный подземный ход…

Пьер-Рожэ привстал на локтях и посмотрел в глаза своему боевому товарищу.

– Но, Раймон, крестоносцы, словно гончие псы, обнюхают все склоны и наверняка отыщут выход!..

– Успокойся, мой друг… – де Перейя положил руку на его грудь, надавил, чтобы рыцарь снова прилег и произнес. – Рожэ наверняка уже завалил другую сторону подземного хода. Видит Господь, я даже не могу придумать, чем можно будет отыскать его! Даже лозоходцам это не под силу…

– А его не завалило там? – Испугался отец.

– Нет-нет, успокойся… – Раймон де Перейя подозвал жестом старого воина, которого знал де Мирпуа. Он посмотрел на него и сказал. – Поклянись своему хозяину, что его сын жив и благополучно покинул пределы горы Монсегюр…

Старый воин молча упал на колени перед Мирпуа и произнес:

– Хозяин, вы знаете старого Хайме, я не стану врать. Ваш сын, молодой Рожэ благополучно покинул пределы замка и гору Монсегюр. Ему ничто, и никто не угрожают…

– Спасибо тебе, Хайме, твои слова – словно бальзам на раны… – улыбнулся Пьер-Рожэ де Мирпуа и закрыл глаза.

– Дон комендант, дон Мирпуа серьезно ранен, он потерял много крови и сил. – лекарь, стоявший за спиной де Перейя, дотронулся рукой до плеча рыцаря. – Дону де Мирпуа требуется сон и покой. Это, поверьте мне, самое действенное лекарство…