Захват

Я не хочу быть кому-то принадлежащей. Зависеть от чужой воли и не быть уверенной в завтрашнем дне? Да я же не сумасшедшая, в конце концов. Разве здравый человек обречёт себя на подобное существование по собственной воле?!

Пусть он говорит, что у меня никогда не будет выбора, но не ему судить. Выбор есть всегда, и только личности решать где, когда и в чём. Другое дело, что выбор может быть мнимым и ничего не решающим, если всё спланировано заранее и не предусматривает иных вариантов развития событий. Сейчас он, фактически, дал мне все карты в руки, отпустив с Горой, но он знает, что я никуда от него не денусь. Чего он ожидает? Я уверена, что ждёт моего шага. Хочет знать, как я поступлю. Пойду ли лично на заклание или придётся тащить силой свою непослушную рабыню?

Вариантов, прямо скажем, немного, но это не значит, что я не могу попытаться сбежать. Могу. Но к чему это приведёт в итоге? Гора ясно изъяснился, что от меня много зависит. Статус планеты, как минимум, но почему всё это делается в обход моего мнения и возложив при этом ответственность именно на меня? Это жестоко. Я могу быть эгоистичной, но свободной, если сумею избежать той участи, на которую меня обрекает Ящер, а могу своими силами посадить себя в клетку, чтобы другие были спокойны за свою безопасность…

Гора тихо переговаривался с Шархом о том, что командование не выходит на связь. Взгляд его сейчас был уставшим и не было в нём привычного озорства. Я же стояла у окна, водя пальцем по пыльному подоконнику.

Ящер прав. Он, действительно, не оставил мне выбора, ведь, ради жизни собственных близких я пойду на всё. На это ли он рассчитывал, позволив «сбежать» или просто дал время со всеми попрощаться?

При мысли, что я больше никогда не увижу отца, деда и Алиссию и наших друзей, платье в груди стало тесным. Кровь ударила в голову, как от хмельного напитка, доказывая лишний раз, что опьянение бывает не только от счастья, но и от горя.

— Что от меня требуется? — достаточно громко задала вопрос, чтобы все услышали. Все разговоры вмиг затихли, напоминая о моём положении. Молчание такое будто меня хоронили.

— Просто вернуться в поле.

Странный ответ. Странный и какой-то болезненный.

Посмотрела в глаза Горы и убедилась, что тот не желал со мной прощаться, но и поделать с этим ничего не мог. Слишком многое стояло на кону. Глубоко вдохнув, я попросила интерактивник.

Набор номера, короткие гудки и такой родной, но встревоженный до безобразия голос отца.

— Ри?

Закусила губу, чтобы сдержать подступающие слёзы. Так много хотелось сказать. Пожаловаться, и чтобы, как в детстве, любимый отец заступился, отгородил своей широкой спиной от всего мира, не позволил случиться чему-то неприятному, но…

— Да, папа. — Давлю из себя сиплым голосом.

Судорожный выдох, который рассказал обо всём. О переживаниях, терзающих душу в клочья, об усталости, об, наконец-то, наступившем облегчении.

— Дочь… Риала. Где ты? Я немедленно вышлю мобильников, чтобы тебя забрали. С тобой всё хорошо? Ты здорова? Они ничего…

— Пап, не надо мобильников. Ты, ведь, знаешь, что произошло?

— Да. — Вдруг напрягся отец. — Знаю, я всё знаю.

— Так вот, пап. Ты должен знать и об условиях их сделки.

Посыпались глухие проклятия, затем ещё и ещё. Отец всё понял, он у меня сообразительный, особенно, когда дело касается родных людей.

— Я не отдам тебя! Пусть решают этот вопрос другим способом, я не позволю сделать из тебя разменную монету! — прорычал он.

— Пап, что значит одна жизнь в обмен на густонаселённую планету?

Я вновь закусила губу, потому что в ответ было молчание. Он не мог ответить, поскольку понимал, что я права. Человечество, которое может погибнуть вместе со мной или только я, которая просто улетит и не вернётся. Неизвестно, что со мной станет. Может быть, я буду проживать в ужасных условиях, хотя, Ящер пытался мне показать, что будет заботиться обо мне, а может быть у меня будут права супруги. Просто очень далеко. Так далеко, что я никогда не смогу даже услышаться со своими родными.

— Но, ведь, это ты, Ри… — Довольно сдавлено. Таким его голос был, только когда мама умерла. — Как я могу отдать тебя, свою дочь, какому-то инопланетянину?

Не сдержавшись, я всхлипнула. Из глаз брызнули слёзы, хотя на губах играла какая-то странная улыбка. Горькая, кислая, болезненная, но в чём-то немного радостная от приятных слов папы.

— А ты просто представь, что… Что отдал меня замуж за мужчину другой веры. — Ещё один всхлип сорвался с губ. — Ведь ты, как и я, всегда знал, что я не принадлежу этому миру. Я люблю тебя, папочка. И никогда тебя не забуду.

— Ри, дочка… Не надо, слышишь? Мы что-нибудь придумаем…

Я сбросила вызов, медленно сползая по стене возле окна.

Расставаться всегда больно. Пусть в этот раз все живы и здоровы, но это расставание такое же ужасное, как и смерть бабушки. Я больше никогда не увижу своих близких. Никогда не посмотрю им в глаза. Никогда не скажу им о том, как сильно я их люблю.