Захватить Англию!

В таких условиях от наступления на Барселону пришлось отказаться. Как раз в это время в Средиземном море появился флот Рассела, так что создалось впечатление, что французы будто бы из-за этого остановили наступление в Каталонии, хотя сам Рассел на просьбы испанцев помочь им отбить Паламос раздраженно отвечал: «Мы ведь воюем на море, а не на суше!»

Расселу сообщили, что французский флот (по донесениям шпионов — не менее 68–70 кораблей) растянулся от Барселоны до реки Эбро. Рассел заявил в письме к Шрусбери, что готов устроить французам второй Ла-Хог, после чего он хотел бы вернуться в Англию, желательно до штормов в период равноденствия. Впрочем, Рассел определенно знал от команд захваченных призов, что у Турвилля не более 50 линейных кораблей, союзники же после соединения в Кадисе с Невиллом, Калленбургом и испанцами (в начале июля) имели 75 линкоров.

Итак, впервые такая огромная английская эскадра вошла в Левант. «Меня будут помнить не столько как героя Ла-Хога, сколько как того, кто первым ввел британский флот в Средиземное море», — бахвалился Рассел.

К этому времени средства Франции уже были очень истощены, армии уменьшились, на всех фронтах французы перешли к обороне. Получив преувеличенные сообщения о том, что у Рассела не менее 88 линкоров (в том числе и сильнейших), Людовик приказал Турвиллю немедленно отходить к Тулону. Французские корабли были плохо снабжены и нуждались в ремонте. По приказу короля Турвилль еще до ухода из Тулона стал укреплять его рейд бонами, сетями, топляками и прочими преградами. Войск для обороны Тулона не было — во Франции уже забирали в солдаты одного человека с трех семей.

13 июля союзники подошли к Картахене. Испанцы просили его перевезти их войска к Паламосу, Рассел потребовал провиант и морские припасы, но все эти скудные средства испанцы уже потратили на свои корабли, и сотрудничества не получилось. В связи с этим Рассел 3 августа, не дойдя до Тулона, ссылаясь на решение консилиума (мало провианта, корабли требуют ремонта) направил госсекретарю Шрусбери письмо, где сообщил о решении возвращаться домой. Между тем Вильгельм был крайне разгневан неудачами этого года[66], но, что еще хуже, жестоко битый двуличный герцог Савойский явно выказывал желание заключить сепаратный мир, а наступление французов в Испании могло и ее выбить из войны. Поэтому после обсуждения на королевском совете Рассел получил приказ оставаться на зиму в Средиземном море. Шрусбери в письме Вильгельму охарактеризовал ситуацию следующим образом: «Если Рассел уйдет, Барселона падет вместе с репутацией Его Королевского Величества». Приказ остаться в Леванте на зиму был направлен 7 августа, Рассел получил его 5 сентября у Малаги, когда уже шел домой. Расселу предложили зимовать в Неаполе, Мессине или Порт-Магоне, но Рассел упорно отвергал все эти варианты. По мнению адмирала, первый город практически не защищен, второй — слишком мал, а третий — не имеет припасов для такого большого флота (общее количество линейных кораблей вместе с эскадрами Невилла и Калленбурга составляло 65 единиц). Адмирал объяснял свою позицию следующим образом: «Если армия может кормить сама себя на чужой территории, то флот не может этого сделать, разве что — заняться рыболовством». В этом была своя правда. К примеру, только за день стоянки в Картахене власти города выделили Расселу 70 баранов, 170 кувшинов вина, арендовали лодки для перевозки товара, а также выплатили наградные морякам на общую сумму в 123 382 мараведиса (или 3629 эскудо). Понятно, что содержание такой оравы было для испанской казны тяжелой ношей.

К концу августа провианта на эскадре оставалось в обрез. Приказ зимовать в Средиземном море английский адмирал воспринял в штыки — в письме Вильгельму он пишет, что лучше бы посидел на хлебе и воде в Тауэре, чем плавал такое долгое время вдали от родных берегов. Рассел отделил отряд Невилла из 10 линкоров крейсировать между Фроментьером и Африкой, а сам с флотом укрылся в Порт-Магоне на Менорке. Из-за недостаточного и плохого продовольствия на эскадре началась эпидемия дизентерии, ею заболел сам Рассел; экипажи таяли на глазах, флоту уже не хватало 3000 моряков.