Захватить королеву (СИ)

— У Лисагора свои вороны благородного белого окраса, — с гордостью заметил король. — Скоро они найдут вашего прыткого друга. Мне есть о чём пообщаться с ним… Это — снимите, — он указал на черный мундир. — Каждый раз как вижу вас, Катерина, вы совершенно неподобающе одеты. Но я это исправлю.

Не сопротивляясь, я молча сняла мундир и уронила его на каменную кладку, оставшись в белой рубашке под метелью. Не замечая тонкой преграды, ветер зло пощипывал мою кожу, морозил, пронизывал насквозь.

Некоторое время Ингренс дружелюбно смотрел на меня.

— Вам ведь холодно. Почему же вы молчите? Попросите меня об одежде, Катерина.

Он стоял передо мной словно живая мраморная статуя. Ветер развевал длинные белые волосы, и не мог ничего больше сделать, потому что не страшен холод драконам.

Я на секунду даже залюбовалась.

«Словно бы король всех метелей. Король-садист».

— Что вы. Вполне терпимо, — сжав зубы, подала голос, ощущая, как стремительно коченею. — Погода изумительная. Я даже немного чувствую, как меня греет солнце.

Всё складывается как в сказке… «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя?»

— А вы — упрямица, — спокойно пожурил меня Дракон. Он материализовал большой белый меховой плащ. — Наденьте. Не хочу заморозить свою ценную добычу.

Закуталась в плащ я, надо сказать, без сопротивления. Ингренс тут же легко подхватил меня одной рукой на плечо и зашагал к обрыву скалы.

— … но я вас всё же переучу. Надо, надо привыкать просить меня.

Он спрыгнул вниз, на лету превратившись в белоснежного ящера. Я съежилась в горячих драконьих лапах, провожая взглядом дом Наяра, мысленно прощаясь с ним.

Но белый дракон сделал круг и, вдруг, вернулся.

«Отвратительное строение. Ему пойдёт только огонь», — услышала я его мысленный торжествующий голос и в этот момент дракон выпустил пламя, опаляя и уничтожая высокий замок Ворона… Загорелась крыша, быстро обуглились камни, лопнули стекла, запылали деревянные рамы. Дракон выпускал огонь снова и снова, пока дом не превратился в один огромный факел.

Боль и вину, которые я ощущала при этом, трудно передать.

«Прости меня, Яр… Все, все твои беды из-за меня».

День 2 из 3: тем временем в Фадии

День 2 из 3: тем временем в Фадии

Восходящее солнце розовыми бликами подсвечивало в высоких сводах зала кусочки мозаики, от чего дворец Фадии на время приобрел не свойственную ему мягкость и приветливость.

Его императорское величество, всесильный повелитель Фадии и Лиеры и Ганталузии и Эриокии, широко расставив ноги, сидел на широкой скамье своей приёмной.

Глаза императора были закрыты.

Между ног у него ритмично работала голова одной из красавиц-наложниц гарема. Их у повелителя было уже несколько десятков, точнее сорок одна по бумагам. Родители готовили девочек с детства, ведь попасть в гарем Дракона-завоевателя — огромная честь и удача. Где, как не здесь можно получить образование, лучший уход, развлечения? А если наложница надоест, повелитель отпустит её с щедрыми дарами на все четыре стороны. Но он редко отпускает их: император Мегарей любит возможность выбора и не любит отдавать своё. Сегодня он предпочёл эту русоволосую фигуристую деву, почти наугад. О, Дракон не помнил, да и не желал знать, как её зовут, однако ее волосы и линия рта напомнили ему о цели.

— Говори, — благосклонно кивнул он советнику, который почтительно стоял через несколько шагов от императора, скромно устремляя глаза в пол.

Массивный представитель бычьего рода, проявивший неординарную для Быка хитрость и потому заслуживший почётную должность, прочистил горло и с выражением заговорил:

— По нашим данным, которым мы имеем основание верить, королева в Лисагоре, мой повелитель.

Мегарей заинтересованно хмыкнул, открывая узкие глаза, одновременно кладя тяжёлую руку с длинными темными когтями на волосы наложницы.

— У этого белого червя? — приоткрытая халатом мощная грудь напряглась, а в голосе зазвучало открытое презрение. Это было презрение к слабости: император не считал лисагорца достойным противником. Ингренс ловко увиливал от открытой схватки, предпочитая иные — стратегические, а то и политические игры. Мегарей не уважал такую манеру. Со всеми драконами, с которыми он имел дело, он инициировал схватки, как дружеские, так и не очень. Бой был для него как рукопожатие: по силе и поведению соперника, он делал выводы о том, каков Дракон на самом деле.

Император заставил женщину замереть с открытым ртом, неторопливо размышляя.

«Если королева у слабого лисагорца, он либо оставит ее себе, либо хочет продать. Хм…»

— Сначала он захочет продать ее подороже. Но… белый всё же не глуп. Раскинет мозгами и скоро поймет, что королева бесценна, а значит — пожелает оставить себе, — медленно проговорил Мегарей. — Я могу выкупить её или забрать. Так зачем первое, если есть второе? Солнце на нашей стороне, Илирион.

Он довольно улыбнулся.