Заклание волков

- Оставьте это ребячество. Я не дурак, а вы - не филантроп. - Бэрдену вспомнилась женщина с украшениями в лавке Нобби, и он презрительно добавил: - Вы отделались десяткой.

Кларк не стал спорить.

- Все равно я в убытке, мистер Бэрден. Какая разница, десять или двадцать? Деньги на деревьях не растут. Вы не станете ничего предпринимать? Не будете причинять мне неприятности?

- Убирайтесь отсюда, - устало сказал Бэрден. Нобби вышел. Он сделался ещё меньше, чем обычно, хотя, казалось, ступал на цыпочках. Когда за ним закрылась дверь, Руби уронила свою рыжую голову на руки.

- Дело сделано. Боже, я никогда не думала, что смогу заложить Джорджа.

- Слышите, как вдали кричит петух?

- Вы жестокий человек. С каждым днем вы все больше похожи на своего начальника.

Такая оценка вовсе не огорчила Бэрдена.

- Вы тоже можете идти, - сказал он. - А о том, другом деле, мы больше упоминать не будем. Государство и так потратило на вас немало времени и денег. Хоть сам иди в услужение. - Он усмехнулся, вновь приходя в доброе расположение духа. - Вы просто гений по части уборки авгиевых конюшен.

- Вы позволите мне повидать Джорджа?

- Нет, не позволю. Хорошенького понемножку.

- Я и не надеялась, что позволите, - Руби вздохнула. - Я хотела сказать ему, что очень сожалею. - Старая, уродливая, размалеванная, она устало добавила: - Я люблю его уже двадцать лет. Не думаю, что вы поймете. Вы и все остальные. Для вас это как грязная шутка.

- Доброго вам вечера, Руби. У меня много дел.

Уэксфорд справился бы лучше. Он был бы насмешлив, строг и... нежен. Руби правильно сказала: он, Бэрден, не был способен, никогда не смог бы и даже не захотел понять её. Для него такая любовь была закрытой книгой, мусором, достойным библиотеки Гровера. Он спустился вниз, чтобы потолковать с Обезьяной Мэтьюзом.

- Вам нужна зажигалка, Обезьяна, - сказал Бэрден сквозь облако дыма, глядя на обгорелые спички.

- Они у меня не в чести, мистер Бэрден.

- А если попадется красивая, из чистого золота? Все равно пожалеете денег? - Бэрден подержал зажигалку на ладони, потом поднял повыше, к голой лампочке. - Присвоение потерянного имущества. Как же вы измельчали!

- Полагаю, нет смысла спрашивать, как вы докопались до истины?

- Ни малейшего.

- Руби не могла так поступить со мной, ведь верно?

Бэрден поколебался несколько секунд. Руби сказала, что он становится все больше похожим на Уэксфорда, и он воспринял это как похвалу. Но ведь не только в суровости он мог соперничать со старшим инспектором. Он сделал большие глаза, выказывая раздражение и досаду.

- Руби? Вы меня удивляете.

- Нет. Я не думаю, что она способна. Забудьте мои слова. Она не такая, как эта старая грязная гнида Нобби Кларк. Он готов родную бабку продать на кошачий корм. - Обезьяна с вялым смирением прикурил очередную сигарету и спросил: - Сколько мне дадут?

* * *

Фары не горели. Дрейтон остановил машину на поляне, окруженной густым лесом - корабельной сосной и черными елями, из которых можно было делать флагштоки. Но даже их прямые стволы теряли четкость очертаний уже в нескольких ярдах от опушки. За их стеной не существовало ни ночи, ни дня. Только черный лабиринт.

Дрейтон обнял Линду и почувствовал, как бьется её сердце. Ничто не нарушало тишины. Констебль подумал, что, когда он разомкнет веки, кругом будет кромешная тьма (поцелуй был долгим, и оба закрыли глаза), поэтому бледный свет сумерек удивил и испугал его.

- Давай пройдемся, - предложил он, беря её руки в свои. Теперь все было в порядке, дело ладилось. Сам не зная, почему, Дрейтон испытывал не чувство торжества, а смутный, доселе неведомый ему страх. Он не боялся опростоволоситься или потерпеть психологическую неудачу. Скорее это было дурное предчувствие, боязнь ввязаться во что-то неизвестное и ужасное. Раньше его романы не отличались продолжительностью, а некоторые даже приносили радость. Но он никогда ещё не копался в себе. И теперь понимал, что весь прежний опыт совершенно бесполезен. Те чувства, которые он испытывал в прошлом, не шли ни в какое сравнение с нынешними. Они были иными и по силе, и по сути. А сейчас что-то таинственное и пугающее полностью овладело им. Вероятно, такие ощущения испытывает человек, переживающий первую любовь.

- Я словно в чужой стране, - сказала Линда.

Да, верно. Чужая страна с непонятным языком. Не отмеченная на карте. У Дрейтона перехватило дыхание, потому что Линда каким-то телепатическим путем восприняла его чувства. Он посмотрел на нее, проследил за её взглядом, устремленным на кроны деревьев, и разочарованно подумал, что Линда имеет в виду этот лес, а не состояние души.

- Ты когда-нибудь бывала за границей?

- Нет, - ответила она. - Но чувства, наверное, такие же. Я испытывала то же самое вчера вечером. Наедине с тобой, меж высоких стен. Ты думал, что будет так, когда вез меня сюда? - Они двинулись по просеке, проложенной на склоне холма, ровной и четкой как надрез на плотной черной коже. Или как зашитая рана. - Ты думал, что будет так?

- Возможно.

- Ты прямо провидец.