Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы

В его идеологические задачи входили: борьба против польских научно-исследовательских институтов, доказывающих принадлежность в прошлом некоторых территорий восточной Германии к Польше. Институт должен был противопоставить политическим позициям и работам поляков свои «научные» изыскания, которые в случае необходимости должны были быть опубликованы. «Мы наметили произвести исследования поселений древних готов и бургундов на территории Западной Польши и тем самым доказать принадлежность этих территорий к Германии». Они велись с целью оправдания захватнических планов фашистской Германии [654].

К моменту захвата власти нацисты уже обладали программой экспансии, разработанной деятелями «остфоршунга» – исследований восточных территорий для расширения жизненного пространства рейха – и других «научных дисциплин». В первую очередь отрабатывались и «аргументировались» тезисы о «большевистской угрозе» и «миссии немцев на Востоке», которые, несколько варьируясь, стали лейтмотивом гитлеровской пропаганды. Кроме того, она могла опираться на плоды деятельности различных отраслей науки, в большой мере вдохновленной «остфоршунгом» [655], по сути подменившим краеведение, археологию и антропологию.

Библиотеки пополнялись «научными» статьями о «русской душе», об «Азии или Европе», антисоветскими и антикоммунистическими изданиями. Нацистская доктрина о роли немцев в исполнении «культурной миссии в Восточной Европе» чрезвычайно подходила для того, чтобы замаскировать требование «жизненного пространства» видимостью научности. Под влиянием этих фашистских тезисов, ставших основой для выработки человеконенавистнической политики на оккупированных территориях СССР, находились и даже относительно прагматичные немецкие военные аналитики, непосредственно соприкасавшиеся с советской действительностью, – в их числе немецкий военный атташе в Москве Э. Кестринг и сотрудник Генштаба К. Шпальке.

После смерти президента Гинденбурга (1934) Гитлера уже ничто не останавливало в проведении агрессивной политики и, в первую очередь, все усиливавшейся пропаганды против Советского Союза и коммунизма. Она «натворила много бед и путаницы в германских военных кругах и даже в головах старых офицеров Генштаба» [656].

Шпальке, считая целесообразным деполитизировать информацию, предлагал противопоставить этой пропаганде в его представлении объективный обзор, составленный на базе многолетней работы 5-й группы отдела Т-3 (Этот отдел занимался сбором информации об иностранных армиях).

«Вскоре не проходил ни один день, чтобы не приходилось давать оценку той или иной фальшивке… Я должен был информировать начальника Т-3, начальника Генштаба… о развитии советской внешней политики, что имело большое военное значение» [657].

При подготовке экспансионистских планов руководящие круги гитлеровской Германии опирались на «остфоршунг». Так, например, Кенигсбергский институт по экономике России и восточных государств регулярно посылал по несколько экземпляров своих «доверительных особых докладов» руководству МИДа.

Свидетельством тесного сотрудничества исследователей «остфоршунга» с германским внешнеполитическим ведомством является также финансирование министерством иностранных дел важных «научных» центров [658]. Зафиксированы мнения видных деятелей этого профиля. Так, 25 февраля 1931 г. Фридрих Шмидт-Отт писал: «Будучи свыше десяти лет руководителем Немецкого общества по изучению Восточной Европы [659], я всегда полагал, что имею право рассматривать всю деятельность общества как содействие развитию наших отношений с Россией, как служение министерству иностранных дел» [660].

Еще точнее задачи общества были сформулированы его руководством в памятной записке, датированной апрелем 1933 г.: