Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы

В этих условиях германские спецслужбы сделали основную ставку на легальную разведку. Об устремлениях германских разведчиков, работавших «под крышей» посольств, был информирован НКВД.

Довольно часто Кестринг практиковал такой вид разведки, как туристические поездки по стране. Он старался активно использовать случайные источники – местное население и попутчиков. Ну и, конечно, наметанный взгляд опытного разведчика фиксировал все, что встречалось на его пути и могло представлять военный интерес: мосты, переправы, разветвленность и качество дорог, сезонное количество осадков и другие характеристики местности, предполагаемой под будущий театр военных действий.

Поведение Кестринга во время этих поездок колоритно описал один из секретных сотрудников НКВД, который под видом журналиста стал «случайным попутчиком» генерала во время его продолжительного путешествия по СССР по железной дороге.

«Генерал Кестринг, – отмечал он в своем отчете, – человек умный, хитрый, чрезвычайно наблюдательный и обладающий хорошей памятью. По-видимому, он от природы общителен, но общительность его и разговорчивость искусственно им усиливаются и служат особым видом прикрытия, чтобы усыпить бдительность собеседника. Он задает не один, а десятки вопросов самых разнообразных, чтобы скрыть между ними те два или три единственно существенных для него вопросов, ради которых он затевает разговор. Он прекрасный рассказчик, но и то, что он говорит, обычно ведет к совершенно определенной цели, причем так, что собеседник не замечает этого. В течение часа или двух он может засыпать собеседника вопросами, рассказами, замечаниями и опять вопросами. По первому впечатлению это кажется совершенно непринужденной беседой и только потом становится ясным, что вся эта непринужденность и видимая случайность на самом деле вели к какой-то определенной цели» [672].

В одну из самых серьезных и продолжительных поездок по СССР Кестринг отправился на своем автомобиле в мае 1937 г. Маршрут путешествия – российское Черноземье, Украина, Крым, Донбасс, Кубань и Кавказ. Цель заключалась в том, чтобы лично ознакомиться с жизнью названных регионов Советского Союза.

«Еще за восемь дней до моего отъезда, – записал позже Кестринг в своем докладе, – два каких-то подозрительных автомобиля все время стояли у моей квартиры. Через несколько километров по выезде из пределов Москвы мне стало ясно, что впервые за мной, так же как и за всеми другими атташе, гонится по пятам НКВД. На вопрос, кто они, они ответили, что едут для моей охраны. Разумеется, они ехали для того, чтобы лишить меня возможностей всякого общения с населением и использования моего фотоаппарата. Однако, во вторую очередь, они предназначались действительно также для охраны, ведь если б что-нибудь случилось со мной, глава НКВД не захотел бы дать в руки нашей прессы такое хорошее средство пропаганды» [673].

В письме заместителю посла Германии в СССР Типпельскирху от 21 июня 1937 г. Кестринг писал об этой поездке: «В течение 9 дней я ехал в Тифлис, лучше сказать – я боролся с ужасной дорогой. Никакая другая автомашина, кроме моего “Хорьха”, не смогла бы одолеть эти 3000 км, из которых 2,5 тыс. просто невозможно описать. Несмотря на сопровождавших меня днем и ночью работников ГПУ, я смог сделать ценные наблюдения. Они, естественно, имели задачей «охранять» меня. Эти оковы все время опоясывали меня, «были назойливыми», но часто оказывали помощь. В этой стране это главное. Здесь можно получить иные впечатления, нежели в Москве, где все ограничивается газетами и дипломатическими сплетнями» [674].

Отчет о поездке Кестринг написал для последующей отправки в немецкий Генштаб. Однако доклад прочитали сначала на Лубянке, а потом – в Берлине. В один из летних вечеров, когда он наслаждался балетом Большого театра, а прислуга ушла из особняка домой, содержимое его сейфа пересняли на фотопленку советские контрразведчики [675].

В докладе Кестринга о поездке по Волге летом 1937 г. содержатся отнюдь не только сугубо военные наблюдения, но и описание социально-бытовых картин «русской жизни».