Заклятая невеста (СИ)

— Ну разумеется, она была фавориткой, — заметила я и не нашла ничего лучше, как сунуть в рот кусок мяса. Просто это было гораздо лучше, чем думать о том, сколько любовниц было у Льера.

Фу, позорище!

Кстати, о позорище.

— Я бы хотела знать, что между нами случилось той ночью, — сказала я. — После благословения.

Ну вот, все-таки спросила, и это даже оказалось не так сложно, как представлялось мне изначально.

— Ничего.

Ничего?!

Я вскинула голову и пристально посмотрела Льеру в глаза, но… элленари не могут лгать. Не могут, ведь так? То есть в обход могут, конечно (иначе ему не удалось бы нацепить личину Золтера), но вот так прямо — нет.

— Ничего не было, Лавиния. После благословения ты просто заснула.

Хм.

— Хорошо, — сказала я и вернулась к ужину.

Мне очень хотелось спросить, что связывало их с Ирэей, но на сегодня откровений было достаточно. Я бы сказала, более чем достаточно, к тому же, я не была уверена в том, что хочу знать правду. Эта правда мне ни к чему, потому как, что бы Льер себе ни надумал, я не собираюсь развивать наши отношения дальше скрепленного клятвой союза.

Ночь упала на Аурихэйм быстро: только что мы ели десерт, чем-то напоминающий помесь кофе и шоколада, и цвет волос Золтера разогревал осевшие на берег сумерки, как вдруг стало темно. Очень темно, и подчиняясь движению руки Льера, над нам вспыхнуло несколько крошечных магических светильников. Они окружили стол, и когда я потянулась за сладким соусом (все еще теплым, здесь вся еда подогревалась при помощи магии), от прикосновения к пальцам сидящего напротив мужчины меня словно пронзило молнией.

Это напомнило о том, что пора возвращаться, и кое о чем еще.

— Ты сказал, что хочешь все изменить, — заметила я, и Льер кивнул. — Что ж, давай начнем с того, что ты будешь прислушиваться к моим просьбам. Сегодня ночью я хочу спать одна.

А.О.

Да, Лавиния определенно знала, что попросить. И, прежде чем он успел что-либо ответить, добавила:

— Все последующие тоже.

Она смотрела на него, а Льер не знал, что ответить. Впервые за долгое время не представлял, что сказать женщине, которая просит его оставить ее одну. Все те, кого он знал до нее, совершенно не возражали против того, чтобы остаться в его спальне после. Для элленари это не играло совершенно никакой роли, поэтому с кем заснуть или же от кого уйти было незначительной деталью, на которую не обращали внимания. Особенно учитывая то, что сегодня засыпали с одним, а завтра с другим, и не всегда в личных покоях. Для Лавинии близость была чем-то особенным, и она не собиралась подпускать его ближе.

Пока — не собиралась.

— И как ты себе представляешь супругов, засыпающих в разных спальнях? — почему-то в обычно спокойный голос сейчас ворвался сарказм.

— Легко. В Энгерии у супругов разные комнаты, и это в порядке вещей. Скажешь, что следуешь традициям своей драгоценной королевы.

Острить она тоже умела. А еще умела зацепить так, как ни одна другая до нее. Кто бы мог подумать, что вчера ночью он потеряет контроль, как… сложно даже подобрать характеристику этому состоянию. Даже будучи юнцом Льер никогда не испытывал ничего подобного, когда весь мир сходится на одной-единственной женщине, сгорающей от страсти в его руках. У Лавинии было оправдание — ахантария, у него — нет.

Он до сих пор помнил жар ее кожи под губами, и как она отзывалась на каждое прикосновение, как дрожала под его ласками. Многое бы он отдал, чтобы повторить то же самое — на этот раз безо всяких чар, чтобы увидеть ответное желание в темнеющих, как ночная листва, глазах. Ее желание.

Сейчас она смотрела, склонив голову. Спокойно и равнодушно, даже пальчиками постукивала по столу в ожидании. Кажется, даже забыла про десертный соус, за которым тянулась.

— Замечательный план, — произнес он и все-таки плеснул ей этого клятого соуса так, что алые брызги разлетелись не только по нежной сердцевине десерта, но и по тарелке. — Но ты упустила одну маленькую деталь.

Впрочем, определенный интерес в ее глазах все же был: кажется, ей действительно важен был ответ. Она хотела остаться одна, отдалиться от него настолько, насколько это вообще возможно.

— Какую? — небрежно поинтересовалась Лавиния.

Настолько небрежно, что ему захотелось смести со стола все к Пустоте, рывком притянуть к себе, а потом целовать так, пока не начнут гореть губы. Свои и ее, пока это напускное равнодушие не сменится отчаянной мольбой или желанием. Проблема заключалась в том, что он действительно боялся увидеть в ее глазах отчаяние, или, хуже того, презрение. После того, что с ней произошло, после того, что сделал Золтер…

Клятый Золтер, чтоб ему за Гранью покоя не было.

— Это мои покои, Лавиния. Покои повелителя, и если повелитель не станет появляться в собственных покоях, это, по меньшей мере, вызовет удивление.

— О, ну это ни в коем случае не препятствие. Я с радостью перееду.

— Нет.