Заклятая невеста (СИ)

Вот как это объяснить элленари, которые «не испытывают чувств»?

— По-моему, тебе стоит с ним снова поговорить, — сказала я. — И рассказать все то же, о чем ты рассказала мне.

— Вы… ты так думаешь?

— Именно так. Если он заинтересован в тебе, он поймет.

— Он во мне заинтересован, просто я ненормальная, — Лизея опустила голову. — Я хочу, чтобы он не смотрел на других.

Я вздохнула.

— Пей чай, Лиз, — сказала я. — Когда мы закончим завтрак, поговоришь с ним.

А я поговорю с Амалией.

— Разве я вам… тебе сегодня не понадоблюсь?

— Понадобишься, но я вполне могу подождать. Тем более что пока мне будут помогать одеваться и делать прическу.

Лизея улыбнулась, и мы вернулись к завтраку. Который я ела не сказать, чтобы с удовольствием: мысли об Амалии не давали покоя. Как бы там ни было, таким настроениям пришла пора положить конец, и пока Лизея будет откровенно говорить со своим Ронгхэйрдом, я так же откровенно объясню, что для меня подобное поведение неприятно и недопустимо.

Знакомые вкусы навевали мысли о доме и о тех, по кому я скучала всем сердцем. Я даже смотрела в сторону тумбочки, где под диковинным светильником (мини-деревом со странными светящимися в темноте листьями) лежало кольцо Винсента. Я обнаружила его вчера вечером, когда мы с Льером попрощались у дверей, из чего сделала вывод, что он заранее распорядился, чтобы перстень принесли сюда из моих старых комнат. Может быть даже принес сам, и мысли об этом опасно грели сердце.

Которое совершенно точно не стоило согревать именно так.

После завтрака Лизея пригласила служанок, которые принесли мне платье и принялись колдовать над прической. Примеряя самые разные варианты, девушки щебетали о том, что мне пойдет, а что нет, и делали это так громко, что мы не сразу обратили внимание на то, что уже не одни. Первой его почувствовала я, а в следующий миг увидела — отражение Золтера в зеркале.

Служанки притихли мгновенно, и я тоже.

Правда, внутри себя — потому что не представляла, что Льера привело в эту комнату в такое время.

— Оставьте нас, — приказал он, и спустя миг мы уже были вдвоем.

То есть втроем, но второй Льер мирно сопел на кушетке.

Не успела я об этом подумать, как муж уже шагнул ко мне.

4

Осознание того, что я даже в мыслях вот так… просто назвала Льера мужем, заставило сердце забиться чаще. Особенно когда он коснулся моих волос, почти собранных в высокую прическу.

— Вы что-то хотели? — поинтересовалась я.

— Мы с тобой уже давно на «ты», Лавиния.

Я хотела сказать, что всегда перехожу на «вы» (привычка, крепко сидящая во мне с детства, впитанная с воспитанием матушки), когда волнуюсь, но решила, что это будет лишнее. Совершенно точно лишнее, потому что ни капельки я не волнуюсь.

С чего бы?

— Хорошо, ты что-то хотел?

— Да. Безумно. Хочу провести этот день с тобой.

После такого я даже не нашлась, что сказать, а Льер уже скользил пальцами по моим волосам. Подчиняясь магии, пряди расплетались, ложились на мои плечи мягкими волнами. От этих прикосновений все внутри переворачивалось, на коже вспыхивали огненные цветы. Можно сказать, что меня он почти не касался, но в этих не-прикосновениях было больше откровенности, чем даже в тех ласках, которые я помнила.

— Чтобы провести со мной день, обязательно разбирать мою прическу? — спросила я, и голос даже не дрогнул.

— Обязательно, — сказал он, пропуская волосы между пальцами. — Вечером нам предстоит бал…

— Да, очередной праздник.

Про бал у элленари мне нравилось говорить гораздо больше, хотя сами балы не нравились (по крайней мере, ни один их них для меня пока не задался).

— Ты не можешь себе представить, что для нас значит возрождение Аурихэйма.

— Отчего же? Могу, — я кивнула. Полог безмолвия прокатился над нами, заключая в кокон, за который не пробьется ни единого звука. — Но если все было так просто, зачем Золтеру требовался от меня ребенок?

Льер глубоко вздохнул и на миг оставил мои волосы в покое. Впрочем, лучше бы он продолжал с волосами, потому что теперь подался вперед, поставив ладони на столик по обе стороны от меня. Между нами оставались считаные дюймы, и его близость чувствовалась так остро, что мне невыносимо хотелось податься назад. Сократить это расстояние, стереть его, уничтожить. Почувствовать его пальцы на своих обнаженных плечах.

Лишь усилием воли я заставила себя сосредоточиться на нашем отражении и на своем вопросе.

— Золтер ни с кем особо не делился своими планами, — произнес он. — Говорил только то, что считал нужным.

Да неужели.

— Помимо этого, о возрождении Аурихэйма пока говорить рано. Жизнь уже просыпалась однажды… ненадолго, но потом снова сошла на нет. Сегодня ко мне должны прийти с первыми донесениями о том, что происходит с Пустотой. Сегодня вечером я должен буду рассказать об этом всем.