Заклятье луны

– Вы правы. Здесь и в самом деле плохо обслуживают. Вернемся в гостиницу и закажем в комнаты пирог со свининой и пиво. Пожалуй, я закажу себе двойную порцию.

Облегчение на лице Эннабел поразило Тримейна и заставило его задуматься. Неужели она считает его хищником? Шеффилд был несколько удивлен. Кажется, в объятиях Фалькона она сопротивлялась не так неистово.

А он-то думал, что клубника придаст встрече романтический шарм. Когда губы Тримейна встретились с губами Эннабел, он не думал ни о чем, кроме того, как сильно хочет эту девушку и жаждет ее взаимности.

Когда путешественники вернулись в Шеффилд Холл, всюду только и говорили о том, что прошлой ночью в окрестностях Лидса Фалькон устроил митинг. Тримейн в душе посмеялся над Эннабел, на лице которой увидел изумление.

Два часа спустя появился Джереми в дорожном костюме. Братья обменялись красноречивыми взглядами и мысленно поздравили друг друга. Получилось!

Позже, когда Джереми и Тримейн встретились, чтобы обсудить происшествие, новоиспеченный Фалькон признался брату, что ему нравится играть эту роль.

– Приятно видеть, что каждое слово люди встречают с одобрением, что они смотрят на тебя, как на героя.

– Ну что ж, я напомню тебе о желании носить маску Фалькона, когда его подстрелят или отправят в Ньюгейт.

Мрачная шутка Тримейна не понравилась Джереми. Он знал, что играет в опасную игру. Когда-нибудь его брату придется ответить за то, что он поднял на мятеж тысячи людей.

«Когда это время придет, – поклялся Джереми, – я буду рядом с Фальконом!»

Глава 11

Лондонские приключения утомили Эннабел, и она с удовольствием вернулась к безмятежной жизни в Шеффилд Холле. Как прежде, Джереми каждое утро приходил к своей кузине. Они мило болтали, а после завтрака устраивали пешие или конные прогулки вдоль реки. Иногда они пили чай в башне, и Джереми читал девушке свои новые стихотворения.

Как ей хотелось прочесть милому кузену известные оды Китса, знаменующие собой расцвет его гения на закате жизни! Однако Эннабел понимала, что на нее возложена ответственность перед будущим, она не имеет права открывать секреты, известные ей одной.

Тримейн держался от Эннабел на почтительном расстоянии, однако все время внимательно наблюдал за ней. Казалось, вечер у мадам Лотты был всего лишь дурным сном. После того, как Тримейна Шеффилда и Фалькона видели одновременно в двух местах, слухи о том, что лорд Шеффилд и знаменитый мятежник – одно и то же лицо, понемногу стали утихать. Эннабел скучала о Фальконе, о его сильных руках и о том странном чувстве, которое испытывала, находясь в его объятиях. Девушка чувствовала, что этот мужчина – ее защитник.

«Он преступник!» – говорила себе Эннабел и уходила в свой любимый уголок – небольшой сад, где яркие цветы соперничали за место под солнцем с травами и овощами.

Однажды утром она прогуливалась по саду. С корзинкой в руках, в украшенной лентами шляпке, защищавшей лицо от солнца, она бродила меж деревьев, и шаловливый ветерок озорно приподнимал юбку ее легкого платья. Вдруг на балконе башни она увидела Джереми. Он стоял и смотрел на нее.

Эннабел помахала ему рукой. Увидев ответный жест кузена, девушка, подобрав подол платья и придерживая шляпку, побежала к башне. Быстро поднявшись по лестнице, она, задыхаясь, выпалила:

– Я собрала их для тебя.

И протянула Джереми корзинку с пионами и розами.

– А я написал это для тебя.

Джереми взял лист бумаги и прочитал название. «Изабелле, в ее саду».

Почти в оцепенении Эннабел читала стихотворение, с которого началось ее приключение.

– О, Джереми, это прекрасно! Надеюсь, ты покажешь его Китсу?

– Уже показывал. Сразу после твоего ухода в тот вечер, когда мы приезжали к нему на чай. Джон пошутил, что я подражаю ему в некоторых местах, но я видел, что стихотворение ему понравилось. Китс сделал несколько пометок, видишь? Обычно я не подписываю свои стихотворения из-за суеверия, но для тебя решил поставить свое имя. Прими это в подарок от любящего кузена.

Эннабел затаила дыхание, увидев тонкий небрежный почерк, которому суждено пережить столетия.

– Можно я возьму его?

– Чуть позже, если не возражаешь. Я должен сделать копию, тогда и возьмешь.

«Нельзя вторгаться в будущее!» – напомнила себе Эннабел и не стала настаивать, несмотря на то, что ей очень хотелось иметь оригинал. Если события будут развиваться должным образом, то рукопись с пометками Китса окажется под камнем в башне. Но когда это произойдет?

– Джереми, я очень тронута. Благодарю тебя. Только не показывай стихи лорду Шеффилду. Боюсь, он не одобрит твоей сентиментальности… особенно по отношению ко мне.

– Тримейн читал их. Он только что был здесь. Мы видели, как ты бродила по саду. Должен сказать, это было великолепное зрелище. Когда я пытался заговорить с братом, он даже не слышал меня. Думаю, Трей просто очарован тобой, дорогая.

– Я бы этого не сказала. Он рассказывал тебе о вечере, который мы провели в Лондоне?

– О вашем ужине у мадам Лотты? Да, и должен признаться, я был просто шокирован выбором места. Не понимаю, зачем Тримейн привел тебя туда?