Заклятие

– Знаю, – ответила я, понимая, что девушке вряд ли удастся спокойно закончить эту фразу. – Никто из нас никогда не верил во всю эту чушь… К тому же, мы с тобой, в некотором роде, подруги «по несчастью».

– Догадалась, – улыбнулась Ясмин, – Когда я пришла, то мне почти сразу же стали рассказывать о том, что у тебя случилось с тем парнем из первой группы. Мне… безумно жаль.

Я снова отпила чая. Горячая жидкость приятно согревала горло.

– Все уже в прошлом. Сейчас я в полном порядке. Все мы люди и, порой, совершаем ошибки. Тогда я действительно впала в депрессию и… сотворила глупость. Но, на этом все. Ты, возможно, слышала, что меня кто-то называл…

– Слышала. Но тоже ни разу в это не поверила. Также, как ты и твои друзья не верили в слухи обо мне.

Ясмин вдруг запнулась, а потом осторожно добавила:

– Как по мне, наркоманы и сумасшедшие выглядят абсолютно по-иному. Уж точно не так, как выглядела ты.

– Благодарю покорно, – хохотнула я.

– Ты очень милая, Амелия. А еще жизнерадостная. Люди, которые «затерялись во тьме», абсолютно не такие. Их глаза безжизненны, пусты и бессмысленны… Совсем как черные дыры.

– Интересное сравнение, – подметила я. – Можно было просто сказать, что они… словно постоянно под «кайфом», и все.

– Под «к-а-й-ф-о-м»? – неуклюже повторила за мной Ясмин, старательно проговаривая каждую букву. – Такого слова я еще не знаю. Оно хоть отдаленно напоминает то, что описала я?

Я звонко рассмеялась.

– Ну, если судить с точки зрения поэта или философа… то вполне! С тобой интересно…

Девушка улыбнулась и, мгновение спустя, вновь рассмеялась. Так же, как и я. Искренне и весело.

«И почему я раньше не начала с ней общаться? – подумала я про себя. – Ясмин действительно очень милая. От нее так и исходит позитив! Нужно было только немного ее разговорить…».

– Так, как ты попала в университет? – переспросила я, осознав, что мы совершенно ушли от темы. – Что привело тебя в наши края?

Ливанка вдруг тяжело вздохнула, но все же ответила:

– Ну, скажем так: я попала сюда по причине… некоторых семейных проблем.

– Если не хочешь рассказывать, то я пойму, – протянула я, понимая, что не имею никакого права на то, чтобы расспрашивать ее о чем-то.

– Да нет, здесь нет ничего такого, – с грустью в голосе протянула она, смотря куда-то в сторону, – Просто, мне немного не по себе. Понимаешь, я здесь уже почти третий месяц, а ты первая кто поинтересовался этим напрямую.

Я хотела было ответить, но Ясмин улыбнулась и продолжила:

– Знаешь, к «невидимости» быстро привыкаешь.

– Как по мне, иногда это плюс, – я допила остатки чая и также улыбнулась. – Ты даже не представляешь, как еще совсем недавно я буквально мечтала стать «невидимкой». Все бы отдала за то, чтобы никто не пялился на меня тогда.

– Я понимаю.

Я огляделась. Кажется, мы с Ясмин остались в столовой совсем одни. Даже буфетчица со своим мобильником куда-то испарилась.

– Моя мама умерла, когда мне было восемь, – продолжила девушка рассказ. – Мы с братьями остались на попечении отца. Он возглавляет одну из ливанских корпораций по добыче драгоценных металлов. У него есть филиалы в Нью-Йорке, Токио, Абу-Даби… ну, и в Бейруте, конечно же. Его часто не бывало дома, а семью нам заменяла бабушка и всевозможные тетушки…

– Могу представить, – ответила я. – Мой папа владеет строительной фирмой, а у мамы небольшая редкация и фотостудия прямо при ней. Конечно, это не совсем то, но, если тебе станет легче, то их тоже очень часто не бывает дома.

Ясмин улыбнулась.

– Думаю, считается.

Я привстала и выполнила неуклюжий реверанс. Ливанка снова засмеялась, а затем продолжила:

– Мне тяжело жилось со старшими братьями. Нет, я очень их любила, но все же. Постоянные споры, борьба за игрушки, компьютер, переходный возраст, бунтарство и так далее… Понимаешь?

– Ну, про бунтарство и переходный возраст очень даже. А вот про братьев… прости! Я единственный ребенок в семье и, наверное, это делает меня… в некотором роде «эгоисткой» что-ли!

Ясмин понимающе кивнула:

– В общем, когда мои братья окончили школу, папа отправил их учиться за границу. Одного в Сорбонну, другого в Гарвард. Я же заканчивала последние классы школы и буквально «считала» дни по пальцам до того самого дня, когда должен был наступить выпускной. Мне не нравилась обстановка у нас дома. Папа возлагал большие надежды на мальчиков, а меня старался держать… в некоторой «узде». Большинство тетушек было слишком консервативно, и вот, однажды я узнала от них о том, что после окончания школы, отец задумал выдать меня замуж…

– Замуж? В 17? – протянула я, а потом почти сразу замолчала, понимая, что Ясмин, скорее всего, мусульманка, а в их культуре подобное явление – норма.

– Вот именно! – отозвалась она и показала на себя пальцем, – Как видишь, на мне нет никакой национальной одежды. Ливан – государство светское, и женщины там вольны делать все, что захотят. Моя семья не слишком религиозна, но, что касается замужества…

Ясмин тяжело вздохнула.