Заклятие даоса

Стражники, отставив в сторону чарки, связали Цинну и устремились на постоялый двор, где подняли Третьего Чжоу с постели, скрутили веревками и вместе с Цинну потащили в областную управу. Во время допроса оба сразу признали свою вину. Бумагу об их злодействах отправили ко двору, откуда пришел ответ: Третьего Чжоу за то, что он, позарившись на богатства, убил тестя с тещей, а также Цинну, которая погубила две жизни, — обезглавить на городском торжище. В бумаге говорилось и о безвинной смерти Ци Цина, обстоятельства которой предстояло расследовать особо.

Итак, преступление раскрыли, а за сим последовало и наказание. И вряд ли подобное повторится на улицах и в переулках, ибо глаза людей раскрылись, и они узнали, что кара Неба рано-поздно свершится. Ведь недаром говорят, что три заповеди Кунцзы согласуются с кодексом Сяо Хэ[170], который был записан на свитке длиною в три чи. Это значит, что судебные законы, существующие в нашей жизни, сочетаются с решением духов из темного мира.

За добро и за злые деянья
     непременно расплата грядет.
В жизни рано иль поздно
     приходит ее черед.

Впоследствии те, кому довелось слышать эту историю, утверждали, что все произошло из-за золотого угря. Вспомним, как конвойный Цзи бросил его в корзину, а угорь вдруг по-человечьи сказал: «Цзи Ань! Если погубишь меня, я изведу тебя со всею твоею семьей!» Так и получилось, что Цзи Ань с женою действительно распростились с жизнью!.. А причем здесь Третий Чжоу, Чжан Линь и Ци Цин? По всей видимости, их судьбы были связаны нитью единой, и потому все они попали в одно судебное дело, которое началось с того самого чудесного угря. Конечно же, конвойному не стоило тащить его домой, когда он догадался о том, что угорь — существо не простое. Как-никак, а ведь он говорил по-человечьи и назвался владыкой Пруда Золотого Сияния. Правда это была или ложь — сказать трудно, но все же нетрудно было сообразить, что сия тварь, как любое злое наваждение, может принести несчастье и накликать смерть. А посему помните все: не наносите вред существам странным и удивительным. Есть стихи, которые могут служить доказательством истинности этих слов:

Спас Ли Юань красную змейку,
     и наградой ему — супруга[171]

.За помощь дракону Сунь И получил
     рецепт от любого недуга[172].
Советуем всем: никогда не губите
     диковинных странных тварей —
Их гибель вам принесет несчастья,
     но всегда зачтется услуга.

МОШЕННИК ЧЖАО И ЕГО ДРУЖКИ

Полное название «Четвертый Сун устроил большие неприятности Чжану по прозвищу Жадная Утроба». — Фэн Мэнлун. Гуцзинь сяошо. Повесть № 36.

Утекут и вернутся деньги —
     поистине, словно вода.
Не пекись о своем достатке,
     помогай убогим всегда.

На сад Ши Чуна[173]

взгляните:     он звался Долиной Златой,
А ныне беседки в колючках,
     все заросло травой.

Рассказывают, что в годы династии Цзинь[174] жил некий Ши Чун, со вторым именем Цзилунь. До того как Ши Чун разбогател и к нему пришла слава, он промышлял на реке рыбной ловлей, добывая рыбу с помощью лука. Как-то в третью стражу[175] он услышал, будто что-то шлепнулось возле борта суденышка.

— Цзилунь, спаси меня, — послышался голос.

Ши Чун, выглянув из-за бамбукового занавеса, увидел старца, стоявшего в воде, залитой лунным светом.

— Что случилось? — удивился Ши Чун. — Из-за чего ты пришел сюда среди ночи?

— Спаси меня! — повторил старец.

Ши Чун велел ему лезть в лодку и вновь спросил, в чем дело.

— Я не простой смертный, а царь драконов и обитаю в верховьях реки, — сказал старец. — Ныне я постарел и одряхлел, и теперь молодой дракон, что живет в низовьях, вызвал меня на поединок. В нескольких схватках я проиграл ему. Да, стар я стал и бессилен и, видно, спокойствия в жизни уж более не найду… Завтра по нашему уговору вновь начнется великая схватка, но я чую, что опять ему уступлю… Я пришел просить у тебя помощи, Цзилунь. В полдень, когда будешь рыбачить, ты заметишь двух больших дерущихся рыб. Впереди буду я, а рыбина, что меня будет преследовать, — мой супостат. Прошу тебя, натяни изо всей силы лук и пусти стрелу во врага моего — молодого дракона. Убей его, и я щедро тебя отблагодарю.

Ши Чун согласился, а старец, простившись, вошел в воду и исчез.