Заклятие даоса

Поскольку хозяина поблизости не было, приказчики бросили в плетенку нищего две монеты, что Чжан, впрочем, сразу же приметил.

— И это, называется, мои помощники! — Чжан вышел из двери, задернутой матерчатой занавеской. — С какой стати вы дали ему деньги? Посчитайте-ка!.. Если две монеты в день — так за тысячу дней — целых две связки.

С этими словами Жадная Утроба устремился вдогонку за нищим. Выхватив у него плетенку, он выгреб содержимое и, бросив деньги на прилавок, приказал слугам хорошенько вздуть попрошайку, что, к слову сказать, вызвало большое возмущение прохожих. Нищий отчаянно бранился в ответ на тумаки, однако в драку лезть не решался.

— Послушай, брат! — вдруг позвал его кто-то. — Иди-ка сюда, надо поговорить!

Нищий, повернувшись, увидел перед собой старика в платье тюремного стража.

— Приятель, — сказал старик, — с этим Чжаном спорить бесполезно. Нет у него никакого понятия о справедливости! Вот возьми два ляна серебра, купи на них свежей редьки и продавай ее по вэню за мерку. Все-таки дело!

Нищий не заставил себя долго просить, с благодарностью взял серебро и ушел. О нем пока речь не пойдет. А сейчас мы расскажем о старике. Его звали Суном, происходил он из округа Чжэнчжоу, входившего в Фэнпинскую округу. Поскольку он был четвертым в семье, его обычно величали Четвертым Суном. Надо сказать, что этот Сун был человеком непутевым и изрядным проходимцем.

В тот день, о котором сейчас пойдет речь, Сун Четвертый оказался подле Моста Золотых Столбов. Он купил здесь на четыре вэня две лепешки-маньтоу[180] с начинкой, а ночью, в третью стражу, положив их за пазуху, направился к дому богача Чжана. Луна спряталась в облаках, кругом темнота, на дороге ни души. Вытащив какую-то странную снасть, вроде крюка, Сун забросил ее на карниз крыши и стал карабкаться по веревке вверх. Спрыгнув во двор, он увидел галерею, ведущую в жилые комнаты. Где-то сбоку мерцал огонек светильника. Сун прислушался. Из одной комнаты донесся голос женщины:

— Надо же, так поздно, а братца все нет и нет!

«Ясно! — смекнул Сун. — Видно, девка ждет полюбовника».

О том, как выглядела женщина, лучше всего сказать стихами:

Уложены черные волосы:
     каждый волос — тугая нить.
Виски ее белые-белые
     с кристаллами можно сравнить.

Густые темные брови

     изогнулись крутой дугой,
Глянет лукавым взором —
     сразу смутится любой.

Тонкий маленький носик

     необычно изящен и прям.
Такого румянца не встретишь
     у самых прелестных дам.

Уста ее нежные-нежные

     волшебный струят аромат.
Тело так ровно и гладко —
     изъяна не сыщет взгляд.

Словно холмы белоснежные

     груди ее высоки.
Как из нефрита выточены
     две прекрасных руки.

Гнется тонкая талия,

     грацией взоры маня.
Лук напомнит изгибом
     крошечная ступня.

Четвертый Сун, незаметно подкравшись к женщине, закрыл ей лицо рукавом халата.

— Ах, братец! Зачем закрыл мне лицо? — вскричала красотка. — Не пугай меня!

— Тихо! — Сун, крепко держа ее за пояс, достал нож. — Пикнешь — мигом прирежу!

— Пощадите меня, почтенный! — в ужасе вскричала женщина.

— Я пришел сюда по особому делу. Отвечай, какие заслоны надо пройти, чтобы добраться до склада твоего хозяина?

Женщина ответила:

— В десяти шагах от моей комнатки есть глубокая яма, а возле нее сидят два злющих пса. Пройдете мимо — увидите склад. В нем пять сторожей, каждый должен дежурить по два часа. Только сейчас они ничего не охраняют, а выпивают и кидают кости… В складе есть картонный человечек с серебряным шариком в руках, а под человечком лежит шест. Если наступишь на него, шарик сразу упадет и покатится по желобу — прямо к постели хозяина, который, понятно, проснется и поднимет тревогу.

— Ну и дела! — удивился Сун и вдруг сказал: — Взгляни-ка назад, вроде кто-то пришел!

Женщина повернула голову, и в этот момент Сун ударил ее в грудь ножом. Брызнула кровь, и несчастная упала замертво. Сун вышел из комнаты. Прошел несколько шагов, обогнул яму. Послышался лай. Сун достал из-за пазухи лепешку, вложил в нее какое-то зелье, а когда собаки подбежали ближе, бросил на землю. Соблазненные мясным запахом, псы набросились на лепешку, быстро сожрали и тут же околели. Сун направился дальше и вскоре услышал голоса стражей, игравших в кости:

— Единица! Шестерка! — раздавались крики.

Сун вытащил из-под полы кувшин и бросил в него щепоть какого-то снадобья. С помощью огнива он высек искру.

— Ух, какой аромат! — воскликнул кто-то из сторожей, почувствовав сладковатый запах. — Наверное, хозяин постарался. Так поздно, а он решил возжечь благовония!