Заклятие древних маори. Последний занавес

– Да, но… А как же его выступление за ужином и другое завещание! – воскликнула Трой, когда муж показал ей вечерний выпуск. – Думаешь, это была просто шутка? Но ведь в таком случае мистер Рэттисбон должен быть в курсе. Или… знаешь что, Рори, по-моему, тут все дело в летающей корове. Мне кажется, семья стала ему настолько поперек горла, что он пошел к себе, вызвал мистера Рэттисбона и переписал завещание.

– Но ты сама говорила, он думал, что это дело рук enfant terrible[60]. С чего бы всю семью наказывать?

– Возможно, Томас или кто-нибудь еще поднялись к нему и сказали, что у Пэнти есть алиби. Не зная, кого именно подозревать, он в конце концов прихлопнул всю компанию.

– Кроме мисс Орринкурт.

– Ну, этого бы она не допустила, – убежденно сказала Трой.

Аллейн видел, что Трой никак не может отвлечься от случившегося, и на протяжении всего вечера то и дело возвращался к Анкредам и их делам.

– Как думаешь, Седрику-то что делать? – говорила Трой. – Похоже, майорат далеко не покрывает расходов по содержанию Замка Катценйаммер – это он так его называет. Может, государству передаст? Тогда мой портрет повесят на должном месте, при хорошем освещении, и все будут довольны. А Орринкурт станет тайно злорадствовать.

Так и не придя ни к какому заключению, Трой умолкла. Аллейн заметил, как она нервно переплетает пальцы. Трой перехватила его взгляд и отвернулась.

– Давай больше не говорить об этих бедных Анкредах, – предложила она.

– Что-то тебя все-таки гнетет. Что? – тревожно спросил он.

– Не важно, – поспешно отмахнулась Трой.

Аллейн промолчал, и Трой не выдержала:

– Одно только скажи мне: допустим, ты от кого-нибудь другого услышал всю эту странную историю или прочитал, что бы ты подумал? То есть… – Трой сдвинула брови и посмотрела на свои сцепленные руки. – Не кажется ли тебе, что все это выглядит страшновато, вроде как начало главы «Знаменитых судебных процессов»?

– Тебя это действительно беспокоит? – помолчав, спросил он.

– Как ни странно, да.

Аллейн встал. Он стоял спиной к жене, и, когда он вновь заговорил, голос его звучал иначе.

– Что ж, в таком случае придется заняться этим делом.

– Почему это? – услышал он ее неуверенный голос. – Что-нибудь случилось?

– Есть одна странность, и нам с ней надо разобраться. Считай это моим предрассудком, но я и представить не мог, что вернусь домой и эдак мило начну болтать с женой о недавнем убийстве. Во всяком случае, раньше ничего подобного не было.

– А я ничего не имею против, Рори.

– Может, я слишком, как бы это сказать, разборчив. Нет, не так, слишком мягко. Это нелогично и безответственно, но если моя работа не позволяет мне быть откровенным с тобой, то к черту такую работу.

– Не выдумывай. Я через свою разборчивость перешагнула.

– Я не хотел тебя беспокоить всякими полицейскими делами, – сказал он. – Говорю же, я просто дурак.

И тут Трой сказала то, что он и надеялся услышать:

– Так ты думаешь, там что-то нечисто, – я про Анкредов?

– Да будь они прокляты, эти Анкреды! Слушай, так не пойдет. Давай попробуем во всем спокойно разобраться. Ты ведь, насколько я понимаю, рассуждаешь так. В страшной гостиной имеется книга о бальзамировании трупов. В ней много говорится об использовании мышьяка. Старый Анкред на каждом углу похваляется, что по смерти его мумифицируют. Кто-то мог прочитать книгу. Видели, как ее держит в руках Соня Орринкурт. В доме исчезает мышьяк, который использовался как отрава для мышей. Старый Анкред внезапно умирает, изменив перед тем завещание в пользу Орринкурт. Вскрытие тела не производилось. Если его провести сейчас, наличие следов мышьяка можно списать на бальзамирование. Ничего не пропустил?

– Как будто нет.

– И тебе не дает покоя, что розыгрыши и все остальные шутки и фокусы складываются в единую картину?

– Знаешь, слушаю тебя, и мне начинает казаться, что это маловероятно.

– Отлично! – Он быстро повернулся к ней. – Так-то лучше. Поехали дальше. Тебя занимало, не организует ли эти розыгрыши Орринкурт, чтобы оттолкнуть деда от любимой внучки, так?

– Так. Или Седрик, с теми же целями. Видишь ли, до всех этих «Малин» и летающих коров Пэнти действительно была любимицей.

– Понятно. В общем, коротко говоря, ты хочешь понять, не убил ли старого Анкреда кто-то из членов семьи, а именно Седрик или мисс Орринкрут, предварительно скомпрометировав любимицу?

– Кошмар какой-то. Призраки испаряются, и остается чистый бред.

– Так это же хорошо, – решительно сказал он. – Итак. Если смертельное оружие – потерянный мышьяк, то, стало быть, убийство планировалось задолго до сборища. Ты ведь слышала, как Миллимент сказала, что его давно уж нет на месте?

– Да. Если только…

– Если только убийца не сама Миллимент, которая придумала себе сложное прикрытие.

– Я, конечно, сказала, что Миллимент отлично скрывает свои мысли, но из этого не следует, что убийца именно она.

– Разумеется, радость моя. Значит, так. Если сэра Генри убил кто-нибудь из Анкредов, то только после его выступления на дне рождения, потому что о новом, ночью составленном завещании никто не знал. Если оно действительно было составлено ночью.