Заклятие на любовь

Дня, когда академия открыла ворота портнихам, все ждали как праздника. Еще утром, на лекции по травологии, мы увидели в окно, как по аллеям поодиночке и группами идут женщины. Внешний вид портнихи позволял угадать, кто ее нанял – богач или середнячок, еле сводивший концы с концами. Некоторые дамы в добротных пальто шагали налегке, помощники тащили следом отрезы ткани и сундуки со швейными принадлежностями. Другие, укутанные в теплые шали, сами несли корзины.

Мы все бросились к окнам, мэтрисс Жаз не стала нас останавливать, прервала лекцию, разрешив вдоволь налюбоваться и посудачить. Наверное, вспомнила, что и сама была молодой и так же, волнуясь, предвкушала бальное платье и ждала весточку из дома.

Я на мгновение забылась и сначала смотрела на самых солидных портних. Нет, баронесса Гриллиан напрасно рассчитывает на модисток, которые обшивают столичную знать. Может, папа и вовсе забыл обо мне?

Мы вернулись на места, и тут я поняла, что Клара как сидела за столом, так и продолжила сидеть. Делала вид, что увлечена учебником.

– Ко мне не приедет портниха, – пояснила она, изо всех сил делая безразличное лицо. – Денег нет. Ну и ладно, кому какая разница. Приду в форме.

Мальвина ахнула.

– Может, вместе в форме пойдем, – сказала я.

Мальвина обернулась ко мне и снова ахнула. В ее круглых глазах отразился ужас.

– Бедняжки вы мои! Родители наверняка передадут мне с портнихой атласные ленты, я обещаю, что сделаю вам лучшие прически!

Я хмыкнула, представив у стены двух неудачниц – себя и Клару. В форме, зато с яркими лентами в волосах. Зрелище не для слабонервных. Но вслух сказала:

– Спасибо, Маль.

Приезд портних всех перебаламутил. Было уже не до занятий. Мэтрисс Жаз просто попросила нас спокойно досидеть до конца лекции. Конечно, разговоры крутились вокруг предстоящего бала и платьев. Девушки рисовали на бумаге фасоны, чтобы показать подругам. Принялась было рисовать и я: узкая талия, лиф, украшенный пайетками… Бросила и смяла листок.

Оживились даже парни. Им костюмы сшили заранее, еще летом. В канун праздника их привезут камердинеры и помогут облачиться. Но парни обсуждали не наряды, а танцы: когда следует записываться в очередь в специальные бальные книжечки девушек. С одним кавалером – не больше трех танцев.

Эти бессовестные физиономии вошли в раж и стали вслух выкрикивать имена, а потом едва не передрались из-за самых популярных студенток, пришлось мэтрисс Жаз напомнить им о приличиях.

Тильда раскраснелась и лучилась от счастья: если бы у нее в руках сейчас оказалась бальная книжка, танцы в ней уже были бы расписаны до конца бала. Ну что сказать… А я зато не переутомлюсь!

Во время обеда все сидели как на иголках. Однако вредные кураторы не торопились приоткрывать окна, шептались и хихикали, разглядывая наши взволнованные лица.

Но вот студенты впопыхах доели десерт, отставили чашки, и мэтр Зотис демонстративно потянул на себя фрамугу.

И тут же в зал впорхнул первый голубок, сложенный из дорогой матовой бумаги. Покружился под потолком и спланировал на колени ведуньи.

– Тин Велли ждут в пятой аудитории на примерку платья, – пропел зачарованный посланник.

Следом за первым голубком хлынула волна разноцветных бумажных птичек – голубых, желтых, розовых. Десятки оживленных глаз неотрывно следили за ними: какой летит ко мне? Этот? Или вот тот?

Уходили минуты, разбегались счастливые студенты. Упорхнула и Маль. Бруно ушел проводить ее. Клара отправилась домой. Я соскребла с тарелки остатки десерта и собиралась с силами, чтобы сказать себе самой: «Голубок не прилетит, Пеппи…»

Ди молча подлил мне взвара. Я благодарно улыбнулась, да только вместо улыбки вышла гримаса.

– Нам необязательно ходить на бал, – сказал он. – Сделаем так, как ты захочешь.

Милый Ди…

Поток голубков почти иссяк. Столовая опустела. Пора посмотреть правде в глаза: папа, видно, решил, что толстухе Пеппи платье ни к чему. А может, это милейшая Памела его уговорила? Какая теперь разница.

– Пойдем, – сказала я Ди.

Но не успела подняться из-за стола, как в щель между ставнями прошмыгнул беленький голубок. Нет, не может быть. Я осмотрелась: в зале из девушек осталась одна я.

Голубок очертил круг над моей головой и аккуратно приземлился ко мне на колени.

– Пеппилотту Гриллиан ждут в десятой аудитории на примерку платья, – пропел он и, развернувшись, превратился в записку.

– Ой! – прошептала я.

Папин почерк я узнала сразу: я видела его почти так же часто, как и самого отца, сидящего над документами.