Заклятие роз (СИ)

— Ну вот и определились с порядком, — подвёл итог Серафимович, и, обратившись к Анжелике добавил: — Я постараюсь остаться живым и помочь вам выжить. — Потом он повернулся в Марте и сказал: — Прости меня за то, что я втянул тебя и твою подругу в это дело.

— Да я в общем-то не против, — несколько легкомысленно ответила Марта и вдруг поняла, что она действительно не против.

Конечно, впереди их ждали страдания и, возможно, смертельная опасность, но Марта испытывала странное счастье, оттого, что сейчас рядом с ней был Серафимович, что он разговаривал с ней вот так запросто, что смотрел на неё… На Марту никто никогда не смотрел так. И это было счастье.

Вот сейчас нужно будет шагнуть в неизвестное и опасное, нужно собраться, настроиться, а её душа пела.

«Что же я за дура?» — спросила мысленно сама себя Марта, не замечая, что думает «вслух».

«Это называется любовь, девочка!» — тепло отозвалась Анна Юрьевна.

«Ты что, подруга, влюбилась?! Вот круто!» — радостно засияла Полина.

«В Серафимовича?! Он же гад!» — мысленно проворчала Анжелика.

«Он ведь женат…» — сникла Марта.

«Для любви это не имеет значения, — ответила Анна Юрьевна и задумчиво добавила: — Не думаю я, что он любит ректоршу. Да и что она его любит — тоже не думаю. Когда в основе отношений лежит подлость, то ничего хорошего из этого союза не получится. Так что, девочка, я рада за тебя!»

Марта сначала растерялась и густо покраснела, бросила короткий взгляд на Серафимовича: заметил он или нет. И спряталась за быка.

А Серафимович между тем взмахнул розой и хлестанул ей по крупу своего быка.

Бык вытянул голову, заревел — так, что оглушил на некоторое время. А потом тяжело шагнул на поле.

Едва бык пересёк границу, как словно бы из воздуха появился древний плуг — такой, какой можно увидеть в краеведческом музее: к деревянной раме — дышлу прикреплён деревянный отвал с железным лемехом внизу. Лемех подрезает землю и с помощью изогнутого отвала переворачивает земляной пласт. От отвала идут две крепкие ручки, держась за которые пахарь управляет процессом вспашки.

Марта стояла и сердце её ныло. Она смотрела на сосредоточенного Серафимовича, на его лицо, полное мучений и понимала, что любит его и что должна была сказать ему о своих чувствах ещё до того, как он шагнул на поле страданий.

Но время упущено и ничего с этим поделать Марта уже не могла. Она дёрнула поводья своего быка, и он шагнул на поле следом за Серафимовичем.

Глава 29

В звенящей тишине вспышками молний зазвучали слова.

«Марта, сколько можно говорить?!..»

«Марта, где твоя голова?!..»

«От кого, от кого, а от тебя, Марта, я такого не ожидала!..»

«Ты меня разочаровала!..»

«Я думала ты умная, а ты!..»

«Марта, сколько можно повторять?! Ты чего такая тупая?!..»

«С твоими способностями и тройка?!..»

«Другие в огонь полезут, и ты за ними?!..»

«Марта, не стой, как дуб! Делай уже что-нибудь!..»

Впрочем, последняя фраза прилетела откуда-то из другого мира. Это был… знакомый голос, но не тот, который звучал до сих пор.

Марта, ослеплённая словами-молниями, бьющими вне времени и пространства, но точно в цель, попыталась оглядеться, найти источник последних слов. Ей вдруг показалось очень важным найти этот источник, именно его. Потому что… Потому что он добавил свежей боли к привычной уже… Но вокруг уже с новой силой звучало всполохами:

«Ну сколько раз можно тебе повторять?!..»

«Если будешь плохо себя вести, я отдам тебя вон тому дядьке!..»

«Уйди от меня, видеть тебя не могу!..»

И снова:

«Марта! Держи поводья! Если быки освободятся…»

А Марта не видела поводий, не понимала, какие быки. Ей было больно, невыносимо больно, потому что снова и снова в её сердце падали:

«Ну почему я не сделала аборт! Теперь вот майся!..»

«Какая она уродливая!..»

«Доктор, а это точно мой ребёнок? Вы не перепутали?!..»

И с каждым ударом слов-молний сердце Марты сжималось. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной. И беспомощной. Потому что ей нечего было сказать, нечего возразить. Да, она уродливая и непослушная, она плохо учится, она не смогла сдать конфликтологию, из-за неё, Марты, постоянно страдают люди. Из-за неё и только попала в беду её лучшая подруга Полина. И Анна Юрьевна с Петром Ильичом и с их не рождённым ещё ребёночком! Даже Анжелика… Даже Серафимович! Она всех подвела. Зря мама не сделала аборт. Не было бы Марты, не было бы и ничего этого, не было бы страданий. Не было бы этой боли — детской, застарелой, вросшей в хребет, как ноготь на ноге врастает в палец, и причиняющей боль при любом движении. Боли, заставляющей согнуться, сгорбиться, спрятаться от всех. Боли, заставляющей сдаться ещё до того, как сделана первая попытка чего-то добиться.

«Кто тебя полюбит, такую замарашку?!..»

«Кому ты нужна со своим характером?!..»

«Будешь так вести себя, тебя замуж никто не возьмёт!..»

Марта опустилась на колени, руки её безвольно легли на землю…

И тут снова зазвучал голос, тот, источник которого Марта так и не нашла. Тот, который добавил страданий. И тем не менее, желанный.

Он зазвучал рядом — сильный, уверенный, живой!

— Ну уж нет! Я тебя не отдам! Соберись! Ты можешь!