Заклятие сатаны

— Да никто этого и не заметит, — отозвался Кертис. — Когда мне дали задание сделать военные зарисовки, я и не подумал лезть в пекло, лихо творя шедевры. Можешь поверить, я отправился к себе в мастерскую, закурил трубку, разыскал кучу старых номеров «Лондон Ньюс» и выбрал несколько боевых сценок Кейтона Вудвилла… Отличное подспорье!

Вагон с маху вошел в крутой поворот на Четырнадцатой улице, ненадолго остановился у «Мортон Хаус» и под отчаянный трезвон снова рванул вперед.

— Да, — продолжал Кертис, — какой толк честно работать для тех тупиц, которые заправляют в «Манхэттен Иллюстрейтед»? Все равно они этого не оценят.

— Думаю, народ оценит, — возразил я. — А Джеймисон — точно нет. Для него сошло бы, если бы я сделал, как все вы: взял охапку рисунков Кейтона Вудвилла и Тулструпа, изменил униформу, выделил пару фигур — вот тебе и «отражение жизни». Но, если честно, мне это задание осточертело. Целую неделю почти каждый день я лазил по тропическому лагерю или гонялся за батареями. У меня сделаны «Лагерь при лунном свете» на всю полосу, «Артиллерийские учения» и «Батарея малого калибра в бою» — тоже по полосе, да вдобавок еще дюжина зарисовок поменьше. И все это стоило мне столько нервов, столько трудового пота, сколько этот не отрывающий зада от стула Джеймисон не пролил за всю свою жизнь!

— Джеймисон предпочитает разъезжать на машинах, — заметил Кертис. — У него их больше, чем велосипедов в Гарлеме. Он хочет, чтобы ты сделал полосу к субботе.

— Что-что? — ужаснулся я.

— Да-да. Он собирался послать Джима Кроуфорда, но тот готовится выехать в Калифорнию на зимнюю ярмарку, так что придется делать тебе.

— И что это? — сердито спросил я.

— Животные в Центральном парке, — хохотнул Кертис.

Ярости моей не было предела. Животные! Только этого мне и не хватало! Придется напомнить Джеймисону, что я заслуживаю большего уважения! Сегодня четверг, значит, у меня осталось еще полтора дня, чтобы завершить полнополосный рисунок для газеты. А потом я, по-моему, заработал своим трудом в военном лагере право на небольшую передышку. В любом случае, я категорически против такой темы. Я решил заявить это Джеймисону. Я решил заявить ему твердо… К сожалению, большая часть того, что мы собирались твердо заявить Джеймисону, всегда оставалась непроизнесенной.

Необычный он человек — круглолицый, с тонкими губами и тихим голосом, вкрадчивый и неторопливый в движениях, точно кошка. Я так и не мог понять, почему в его присутствии наша твердость исчезала. Говорил он очень мало. Мы тоже — хотя частенько заходили к нему, намереваясь высказать все напрямик.

Если честно, то «Манхэттен Иллюстрейтед Уикли» по тиражам и уровню оформления превосходил все другие издания в Америке, и нам, молодой братии, совсем не улыбалось вылететь оттуда. Джеймисон разбирался в искусстве, наверно, лучше любого другого художественного редактора в городе. Разумеется, это еще ни о чем не говорило, но, тем не менее, забывать об этом не стоило, и мы всегда об этом помнили.

Однако на этот раз я все же решил заявить Джеймисону, что рисунки ярдами не меряют и что я не мальчик на побегушках и не выкуренная сигара. Надо отстаивать свои права, надо так насесть на старину Джеймисона, чтобы вправить, наконец, ему мозги под шелковой шляпой. А если он попробует использовать свои кошачьи уловки, я выложу ему кое-какие конкретные факты, от которых у него уж точно зашевелятся еще оставшиеся под шелковой шляпой волосы.

Кипя от негодования, я в сопровождении Кертиса выскочил из вагона у мэрии и через пару минут уже входил в офис «Манхэттен Иллюстрейтед Ньюс».

Когда я шагал по длинному коридору, кто-то из наборщиков крикнул мне:

— Сэр, вас искал мистер Джеймисон.

Я бросил рисунки на свой стол и вытер лоб носовым платком.

— Сэр, вас искал мистер Джеймисон, — доложил веснушчатый паренек с пятном от краски на носу.

— Знаю, — ответил я и стал снимать перчатки.

— Сэр, вас искал мистер Джеймисон, — напомнил тощий рассыльный, тащивший кипу гранок на нижний этаж.

— Чтоб его черти забрали! — пробормотал я про себя и двинулся по темному коридору, ведущему во владения Джеймисона, повторяя в уме лаконичную, исполненную сарказма речь, которую сочинил за последние десять минут.

Когда я вошел в кабинет, Джеймисон поднял глаза и дружески кивнул. Приготовленная речь вылетела у меня из головы.

— Мистер Хилтон, — произнес он, — нам нужна целая полоса о зоопарке до его переезда в «Бронкс-парк». В три часа дня в субботу рисунок должен быть у гравера. Как вам понравилось на маневрах?

— Жарковато было, — пробурчал я, злясь на себя за то, что никак не могу вспомнить свою краткую речь.

— Да, — учтиво согласился Джеймисон, — погода везде неважная. Вы принесли рисунки, мистер Хилтон?

— Да. Там было адское пекло, и я вкалывал, как негр на плантациях…