Заклятие слов

Да, она нисколько не изменилась. Я успел сосчитать в уме, пока она шла ко мне, что, если в то время, когда мы познакомились, ей было лет восемнадцать-девятнадцать, то сейчас ей где-то тридцать два — тридцать три, а то и немного поболее. Но выглядела она все той же семнадцатилетней девушкой, разве что жесткости в ней прибавилось. Эта жесткость, это умение поставить себя перед миром, были и в ее лице, и в ее тонкой фигурке (назвать эту фигурку, при всей ее тонкости, хрупкой или изящной я бы не взялся — в этой фигурке была прикованность к земле, ощутимо материальной и весомой она была, как бывают ощутимо материальны и весомы фигуры людей, постоянно занятых тяжелым физическим трудом; да, крепкая крестьянская закваска угадывалась в тонкой библиотекарше).

И кисти левой руки не было… Хорошо, я был к этому подготовлен, и сумел «не заметить» эту отсутствующую кисть и аккуратный белый чехольчик, надетый на руку.

— Я очень рада, что вы откликнулись, — сказала она. — Благополучно доехали?

— Более чем. А вы ни капли не изменились…

— Стараюсь… — она помахала рукой. — Сергей, возьми ящики! — крикнула она медленно приближающемуся к нам мужчине. — Сергей мне помогает, — объяснила она. — У него «москвич», и мы довезем вас прямо до гостиницы. Номер заказан. А гостиница, если вы помните, почти напротив библиотеки.

— Да, помню, — Сергей подошел, мы с ним обменялись рукопожатием, и я кивнул на ящики. — Там — только книги для вас, поэтому можно везти их прямо в библиотеку.

— Спасибо вам огромное!

Сергей подхватил один ящик, я — другой, Татьяна — мою наплечную сумку, и мы направились к «москвичу», стоявшему на вокзальной площади, неподалеку от перрона.

— На сколько дней вы к нам вырвались? — спросила она, когда мы загрузились и отъехали.

— На три полных дня. Обратный билет у меня на пятницу.

— И вы готовы выступить на встрече с читателями? Не сегодня, разумеется, а завтра, или, еще лучше, послезавтра. Чтобы мы успели развесить афиши и оповестить как можно больше народу.

— Вполне готов.

— Да, ваш номер в гостинице оплачен, — подал голос Сергей. — Это нам удалось устроить, через местную администрацию. А вот компенсировать вам стоимость железнодорожных билетов пока не получается…

— Это не страшно, — заверил я.

Машина свернула на центральную улицу, которая, разумеется, в прежние времена называлась улицей Ленина, а сейчас, как я успел заметить по табличкам на домах, к ней вернулось историческое название — Тархановская.

Мы подъехали к гостинице, Сергей и Татьяна подождали, пока я заполню учетную карточку постояльца у дежурного администратора, и проводили меня в мой номер.

Номер оказался совсем неплохим… Впрочем, я помнил номера этой гостиницы по тем, далеким временам. Они и тогда производили приятное впечатление. Все опрятно, белье чистое, холодильник, телевизор, небольшая ванна с душем, даже телефон имеется, аппарат стоит на тумбочке возле кровати… чего еще надо?

— Для постояльцев гостиничный ресторан открывается с восьми утра, — сказала Татьяна, переписывая в свой блокнотик номер моего гостиничного телефона, обозначенный на табличке в основании аппарата, — и завтрак подают с восьми до десяти, а потом ресторан закрывается до двенадцати. Но мы хотели бы пригласить вас на завтрак к нам, в библиотеку. Мы специально готовились…

— С удовольствием, — согласился я.

До библиотеки было ходу буквально пять минут. Когда мы подошли, я отметил про себя, что красивый особняк начала девятнадцатого века, в котором библиотека размещалась, довольно основательно и хорошо отреставрирован, и сказал об этом Татьяне.

— Да, — согласилась она. — Нам удалось добиться, чтобы на реставрацию были отпущены особые фонды. В конце концов, этот особняк Вязьмикиных — один из главных исторических памятников города, и нехорошо было оставлять его в запустении. Правда, после этого возникли некоторые сложности…

— Какие сложности? — поинтересовался я.

— А! — она отмахнулась. — Так, не стоит и рассказывать. Уладим…

Мы вошли в библиотеку, и Татьяна с Сергеем повели меня налево, в комнату позади памятного мне актового зала. Там и в прежние времена устраивали небольшие посиделки, самовар всегда стоял, имелись и электрическая плитка, и полки с посудой. А когда в зале библиотеки устраивали актерские чтения, спектакли в концертном исполнении, выступления местных либо заезжих поэтов и прозаиков, музыкальные программы — кто помнит, такие мероприятия были во время оно очень популярны — то стол в этой задней комнате сервировался в «праздничном», так сказать, исполнении, и после концертов и творческих вечеров там чествовали в узком, «своем» кругу героев дня.