Заклятое место

– Валерий Янович, – он узнал голос прокурора Грецких. – Я внимательно изучил представленные тобою материалы по факту задержания гражданина Тяглого и вынужден тебя огорчить – для ареста недостаточно улик. Я уверен, что суд отклонит наш иск. Максимум на что пойдет, так на подписку о невыезде и то по фактам клеветы и угроз Стужиной.

– Марат Рудольфович, не торопитесь с резюме, будут еще факты и вещдоки. Я малость нажму и он станет давать признательные показания, – заверил следователь. – Еще пару суток помается в ИВС и станет, как шелковый, охотно сознается в содеянных злодеяниях.

– Мне не в чем признаваться и раскаиваться, – твердо произнес президент, поняв, что речь идет о нем и громко, чтобы услышали на другом конце провода закричал. – Если не отпустите, то я напишу жалобу президенту и генпрокурору страны или покончу жизнь самоубийством!

– Он, что псих? – спросил Грецких.

– Нет, вменяем, адекватен, есть заключение психиатра.

– Вот что, Валерий Янович, оформим ему подписку о невыезде, а сейчас отпусти к чертовой матери. Никуда он от нас не денется, в любой момент сможем задержать, – велел прокурор. – Не хватало нам еще одного трупа и громкого скандала. «Наверху» долго разбираться не будут, замордуют проверками, полетят погоны…

– Хотя попытка не пытка, но будь по-вашему, Марат Рудольфович. Вы правы, пусть немного погуляет на свободе.

– Действуй! – приказал Грецких и связь оборвалась.

– Ваше счастье, что прокурор у нас добрый и перед уходом на пенсию не хочет осложнений, – заметил следователь, пристально глядя на подозреваемого. – На сегодня довольно. Хорошенько подумайте над своей незавидной участью. Явка с повинной, признание, содействие в раскрытии убийства смягчат меру наказания.

Рэм Анисимович, уставившись в одну точку на серой стене, угрюмо молчал. Зуд нажал на потайную кнопку электрозвонка и через несколько секунд появился постовой.

– Уведите арестованного в камеру, – велел он.

Вскоре появился капитан Чибис.

– Пожил буржуй в свое удовольствие, пусть теперь на нарах попариться, узнает, что такое баланда и параша, – с явным сарказмом заявил Георгий и после паузы предложил. – Валерий Янович, а давай мы ему для полного комплекта под шумок педофилию или педерастию навесим? Все равно ему пожизненное за два трупа светит. Одной статьей больше, одной меньше для него без разницы, а мне «сухарь» спишут, закроют дело об изнасиловании малолетки в извращенной форме.

– Я тебе навешаю! – возмутился Зуд. – Даже думать об этом не смей. Я тебе самому навешу статью за служебный подлог и вылетишь из милиции, как пробка из шампанского.

– Да, что вы, Валерий Янович, уже и пошутить нельзя? Приняли за чистую монету, – пошел на попятную капитан. – Я решил проверить вас на вшивость, а вы сразу в позу. Если меня из органов выпрут, то кто будет преступников ловить? Расплодятся, как блохи.

– Хренов шутник. Да ты еще пешком на горшок под стол ходил, когда я на бандитские пули и ножи грудью шел…

– Ну, простите, извините, – смутился капитан.

По возвращению в камеру Тяглого ждал паек в замасленной и захватанной руками полиэтиленовой миске буро-мутное варево и два кусочка ржаного хлеба, а в стакане ядовито-желтого цвета компот.

– Хавай, морда буржуйская, – предложил Домкрат. – Отведай, акула капитализма, баланды тюремной с приправой.

Действительно, на поверхности жидкой похлебки плавало желто-белое пятно, очень похожее на майонез. «Наверное, следователь сжалился и проявил заботу, велел повару баланду сметаной, майонезом разбавить. Оперативно принял меры», – с теплотой подумал арестант.

Ощутив голод, он взял пластмассовую ложку (металлических ложек и виток не давали из опасения, что изготовят заточку). Отхлебнул ложку-другую и почувствовал пресно-тошнотворный вкус. Поглядел печальными воловьими глазами на сокамерников и, отложив ложку, промолвил: – Это не баланда, а помои, слизь какая-то противная…

– Ах, ты, гнида, я те покажу, как фирменное блюдо хаять! – взъярился верзила, оскалив крупные зубы. – Хавай, хавай, что рыло воротишь, сучий потрох, захотел в тыкву получить? Щас на голову вылью.

Опасаясь угрозы, Тяглый с брезгливостью продолжил трапезу.

– Шо, вкуснятина? – ухмыльнулся Ржавый. Президент кивнул головой, решив во всем соглашаться, лишь бы не возбуждать в них агрессию, а то ведь, звери, искалечат, поломают ребра, сделают инвалидом.

– Смачно, дюже смачно, мы же туда нахаркали, а в компот помочились, – заржал Крюк и хохотом его подельников взорвалась камера. У дегустатора скудного меню перехватило дыхание и появились позывы к рвоте. Он локтем толи случайно, толи сознательно задел миску и содержимое вылилось на пол. Сорвался с места к параше.

–Как ты посмел казенные харчи переводить?! – словно хлыстом ударил его в спину окрик Домкрата. – Еще раз опоздаешь к столу, заставим пить натощак не только свою, но и нашу мочу. Щас, как дам промеж рогов и отбросишь копыта!

Рэм Анисимович, согнувшись в три погибели, склонился над унитазом, пытаясь очистить желудок от дерьма.