Заклятое место

– Зачем тогда спрашивали о претензиях? Для протокола что ли?– с обидой укорил президент.

–Таков порядок. Обязан был спросить для протокола. Это своего рода прокурорский надзор за содержанием арестованных.

– Прекрасное содержание?

– Не иронизируйте, юмор неуместен. Вы, наверное, не отдаете себе отсчет, насколько положение незавидное? Два трупа потянут на пожизненное заключение, утрату свободы до последнего вздоха.

– Не шейте мне дело белыми нитками, – прохрипел Тяглый.

– Вы сами сшили его черными нитками на почве слепой, необузданной ревности.

– Да, я ревновал Стужину к Лещуку, но не до такой степени, чтобы лишать ее жизни. Это злодейство, дикость.

– Выйти сухим из воды вам не удастся, – твердо сказал Зуд. – Вы – социально опасный элемент и должны быть надежно изолированы от общества. Я ведь могу провести допрос с пристрастием…

– А что это такое, какие еще страсти?

– Когда арестанту вдалбливают Уголовный кодекс в череп и заставляют искать пятый угол.

– Понял, – округлились глаза у президента. – Это ведь насилие, пытка, запрещенные законом.

– Этим занимаются сыщики, а я мараться не стану. Для меня репутация важнее добытых таким способом признаний, – вздохнул Валерий Янович. – Но вы сами догадываетесь, что мне ничего не стоит передать вас в руки костолому-садисту. Не вынуждайте меня прибегать к этой мере. Вы – интеллигент и лично не отважились бы застрелить Рябко и Стужину. Именно в такой последовательности, как сообщила Ласка, были произведены выстрелы. Сознайтесь, кто и за какую сумму выполнил ваш заказ и где сейчас находится киллер?

– Никого я не заказывал…

– Не упирайтесь рогом, чтобы не пришлось его обломать, – пригрозил следователь.– Только признание облегчит участь.

– У меня нет рога.

– Так говорят о тупых упрямцах. Какой только черт избрал вас президентом!? – хладнокровие изменило следователю.

– Это вас не касается.

– Еще как касается. Вы двумя выстрелами не только убили двоих человек, но и освободили для себя кресло президента.

– Кощунство. Никто не гарантировал мое избрание, поэтому и не могло возникнуть злого умысла, – резонно парировал обвинение Тяглый. – Это все равно, что играть со смертью в русскую рулетку.

Этот аргумент озадачил Валерия Яновича и он слегка смягчил тон. – Вы, Рэм Анисимович, не шибко хорохорьтесь. Перестаньте валять Ваньку, снимите камень, грех, с души, сознайтесь в содеянном и, тогда не придется париться в ИВС. После суда по этапу отправитесь в колонию строгого режима. Человек ко всему привыкает, не пропадете.

– Я не валяю Ваньку, мне не в чем сознаваться. Отпустите, ради Бога, здесь неровен час, сойду с ума. Поймите, что фирма терпит убытки, ведь кроме меня никто не имеет права подписи платежных документов.

– Меня проблемы вашей фирмы не волнуют. Сознайтесь и все дела.

–Я честен перед людьми и своей совестью.

–Эх, свежо предание, да верится с трудом, – усмехнулся следователь. – Все отрицают свою вину, откуда только преступники берутся? Психиатр-эксперт сделал заключение, что вы вменяемы, отдаете отчет своим поступкам.

– Вы, что же сомневались?

– Сомневался и вот почему. Как вы, солидный человек, финансист, могли опуститься до такой подлости и пошлости?

– Не понимаю, о чем речь?

– Рэм Анисимович, не притворяйтесь, не косите под простака. Этот номер у вас не пройдет. Передо мной столько разных злодеев, мерзавцев и жуликов прошло, что я их на расстояние чувствую нутром.

– Господин следователь, я действительно не знаю, в чем вы меня упрекаете, чего так упорно добиваетесь?

– Не упрекаю, а обвиняю. Не встретив со стороны Стужиной благосклонности к интимным отношениям, вы сочинили и отправили ей по электронной почте клеветническое послание, в котором обозвали ее легкомысленной женщиной, публичной девкой, шлюхой…

– Ничего я не сочинял и никуда не отправлял.

– Файлы с текстами изъяты из памяти вашего и Стужиной персональных компьютеров. Причем материалы датированы, поэтому подтасовка исключена.

– Это провокация. Да, в последние дни мои отношения с Никой Сергеевной разладились, – признался Тяглый. – Не скрою, причиной послужило ее свидание с Лещуком в кафе «Голубые грезы», а потом и стычка с юрисконсультом в коридоре. На этом инцидент был исчерпан и не более того. Я ей напомнил, что эта неформальная связь с подчиненным может породить и породила сплетни, кривотолки, дезорганизовала налаженную работу и подмочила безупречную репутацию фирмы. В кабинетах и кулуарах, только и разговоры, что о близких отношениях президента с юрисконсультом. Это долго продолжаться не могло и я взял на себя ответственность, чтобы остановить, нарастающую, как снежный ком, деградацию, развал коллектива, а значит и банкротство фирмы. К тому же Ника Сергеевна не одобряла браки между сотрудниками, и особенно начальниками отделов и подчиненными, что стимулировало бы семейственность, кумовство и, как коррозия, разъедало дисциплину.

– И поэтому вы решили ее унизить оскорбительными выпадами, психическим прессингом,– заметил Зуд.