Заклятое место

– Милая, запомни, что естественно, то не безобразно, – возразил студент. – Нормальный секс с приятной девушкой полезен для здоровья, поднятия тонуса, омоложения и активного долголетия. Я тебя крепко обнимаю и целую. До встречи.

– Тебе о долголетии еще рано рассуждать.

–Потом поздно будет, ведь недаром говорят, что вторая молодость пришла к тому, кто первую сберег.

У Ласки не нашлось аргументов для возражений. Она осторожно положила трубку на аппарат и в который раз подумала: «Эти любовные утехи с Эдиком, как сладкая отрава, от которой невозможно избавиться, могут привести к зачатию и тогда придется либо рожать, либо делать аборт? Опасный риск, но трудно устоять перед сладким соблазном».

– Я подумаю, – сухо отозвалась Ласка и нажала на кнопку.

В тот вечер свидание не состоялось. Муравич несколько раз выходил на связь, уговаривал, грозил разрывом отношений, но Наташа осталась непреклонной. Какое-то смутное чувство тревоги удержало ее от соблазна снова оказаться в постели любвеобильного студента. Хотя с гибелью Рябко угроза разоблачения ее интимных отношений с Эдуардом миновала. Вместе с шантажом и по поводу того, кто «Наташке залез под рубашку» и домогательствами секса. «Бог шельму метит», – подумала она, это ее немного утешило.

16. Крот-паникер

– Пал Иваныч, пошли ко мне, выпьем, – встретив Лещука в коридоре, неожиданно предложил Крот.

– По какому случаю?– удивился юрисконсульт.

– Чувствую, придется нам паковать чемоданы, – вздохнул профвожак. – Двум медведям в одной берлоге не ужиться, а трем и подавно. Рэм не простит нам конкуренцию, изгонит из фирмы, чтобы замутив воду, не подсидели. У меня родилось мудрое предложение.

– Валяйте, партайгеноссе.

–Давайте пойдем к президенту и покаемся, мол, мы не собирались занять его кресло, – заявил Вениамин Яковлевич. – Скажем, что выставили свои кандидатуры в качестве альтернативы для соблюдения принципа демократии. Поклянемся служить ему верой и правдой.

– Унижаться и ползать в ногах не стану, – твердо ответил Лещук.

– Ты – майор, офицерская честь и гордость не позволяют, а я пенсионер, с меня взятки гладки. Надеюсь, что Рэм оценит мои большие заслуги перед профсоюзным движением?

–Надейся и жди, а лучше не паникуй, не суетись. Не следует показывать свою тревогу и озабоченность, надо выдержать паузу, – посоветовал юрисконсульт. – Вы – бесценный работник, особенно по части ритуалов, церемоний и банкетов, лучшего тамады не сыскать, да и я чего-то стою. Рэм опытными кадрами жертвовать не станет. Поэтому пить за упокой не будем, хватит нам поминальных трапез. Держу пари, через неделю выпьем за здравие.

– Оптимист. Я вам завидую.

– Иначе нельзя, а то ведь заклюют, как куры. И потом не забывайте, когда человек горюет, пребывает в подавленном состоянии, его поражает рак, заедают вши и другие паразиты.

–Фу, какая гадость.

–Гадость, а звучит красиво онко и педикулез.

– Чихал я на такую красоту, – ответил Крот, и с озабоченным видом посетовал.– Павел Иванович, пора принимать превентивные меры, объединяться, пока Рэм нас тихой сапой, поодиночке не вытурил из фирмы, Оппозицию под боком он не потерпит из опасения, что сколотим блок и подсидим, сбросим с кресла.

–У вас то, Яковлевич, опытного бойца советской, почти сталинской закалки, нет причин для тревог и паники, – заметил юрисконсульт. – Трудовое законодательство на вашей стороне.

– Преклонный возраст меня смущает, скоро ведь семьдесят пять стукнет, – посетовал ветеран.

–А-а, пустяк, нынче пенсионерам не запрещено работать до тех пор, пока ногами вперед не вынесут.

–Есть и другие веские причины для беспокойства.

–Какие именно?

–Во-первых, Рэм еще при Стужиной вынашивал мысль о ликвидации профсоюзной организации, а значит и моей должности, для сокращение затрат на содержание аппарата. Но тогда, при поддержке Ники Сергеевны и Панкрата Хребца, любителя застолий и разных праздников, удалось сохранить профсоюз – школу коммунизма и защитницу интересов рабочего класса, крестьянства от эксплуататоров. Остался на своей должности, ведь профсоюз без талантливого руководителя, вожака все равно, что автомобиль без мотора или яхта без паруса.

– Считаете себя мотором и парусом? – усмехнулся Лещук.

– А то как же, двигатель жизни, прогресса, – воодушевился Крот. – Во-вторых, причина в том, что Рэм считает себя умелым менеджером и патологически против банкетов, фуршетов, которые по его мнению вредят здоровью сотрудников и ведут к потерям рабочего времени. Он убежден, что я организатор застолий и поэтому готов повесить на меня всех собак. А я ведь, как тот замполит в армии, контролирую ситуацию, чтобы по пьяной лавочке морды не набили или брюхо не пырнул ножом. Вы ведь тоже с Рэмом из-за Ники, царство ей небесное, сцепились, как два бульдога. Если бы не мое решительное вмешательство, неизвестно, чем было дело закончилось, к каким тяжелым последствиям привело бы? Вовремя развел вас в разные стороны.