Заклятые пирамиды

«Госпожа Развилок, пошли ей кого-нибудь, кто сумеет развеять ее хандру, не оделив ее новыми печалями!» – взмолился Суно, направляясь на звук колокола к полевой кухне.

Обратно пошли в обход Лысой Прорвы: спешить сломя голову больше некуда, а в лесу, хоть там и водится волшебный народец, они будут в большей безопасности, чем посреди этой аномалии, как выразилась Энга, использовав словечко из своего родного языка.

Дирвен по дороге расспрашивал ее об Артамириде. Оказывается, магия там редкость, зато повсюду паровые машины вроде тех, что стоят на некоторых фабриках. Эти чудовищные штуковины приводят в движение поезда, корабли и кареты, причем иногда взрываются, если котел вдруг перегреется. Дома из-за этого сплошь покрыты копотью, они там высоченные – по двадцать-тридцать этажей. Люди красят волосы во все мыслимые цвета, по улицам летают крылатые собаки и кошки, а плоды, похожие на картофель, растут на деревьях, как яблоки. И еще у них капуста величиной с кресло, поэтому в Артамириде не голодают. Он с жадностью слушал правдивые рассказы о чужом мире, задавая кучу вопросов – когда-то еще так повезет!

Хотелось выяснить, есть ли у нее кто-нибудь, но заговорить на эту тему Дирвен не решался. И вдобавок не мог разобраться, нравится ему Энга или нет. Вроде бы и то и другое сразу, однако притяжение было сильнее отталкивания.

«Победитель ядов» он ей по-честному отдал, предупредив, что амулет, возможно, долго не протянет, поскольку мог пострадать от ктармийской магии.

– Не имеет значения, – отозвалась ведьма, с удовлетворенной усмешкой разглядывая стеклянную подвеску с темно-синим шариком внутри. – Мне понадобится только его начинка, чтобы приготовить лекарство, она потерять свои свойства не могла.

– А лекарство для кого?

– Для моей подружки, которая осталась в Артамириде. Я ему покажу…

– Кому покажешь?

– Да так, одному человеку. Ладно, забудь.

Судя по хищному прищуру Энги, человек этот немало крови ей попортил.

Сердце у Дирвена екнуло от ревности: а ну, как между ними что-то было? Не в постели, ведь она девственница, а просто в смысле романтических отношений?

Ее шлайка после всех передряг пришла в негодность: судя по всему, обруч сломался в нескольких местах, и теперь многострадальный подъюбник сидел на своей хозяйке криво, словно у той одно бедро больше другого. Рациональное предложение снять этот несуразный предмет туалета и выкинуть в кусты Энгу возмутило: значит, Дирвену хочется, чтобы она ходила без шлайки, словно какая-нибудь уличная девка? Это же верх неприличия, в Артамириде все носят шлайки. Он, кажется, непонятно за кого ее принимает!

Обидевшись, она с полчаса молчала, а Дирвен время от времени косился на нее, не смея заговорить, и про себя недоумевал: чего здесь такого, другое дело, если б ей предложили разгуливать без юбки… Но у всех народов свои обычаи и представления о пристойном, с этим надо считаться. Чудной, должно быть, мир эта Артамирида.

Когда она сменила гнев на милость, он задал вопрос, давно вертевшийся на языке: зачем ей понадобилось ему помогать, только ради «Победителя ядов» и перехода через границу – или было что-то еще?

– Я работала за плату, почему нет? Плюс азарт… Мне нравятся рискованные игры, это как бокал хорошего вина или плитка шоколада. Люблю выигрывать. Ты ведь тоже любишь выигрывать? Вдобавок мы отпустили на свободу Каменного Лиса, приятно иногда сделать доброе дело.

Дирвен не понял, иронизирует она или говорит всерьез, а подумав о Лисе, вслед за тем подумал еще и о Флаварье, занявшей его место.

– Знаешь, мне все-таки жаль ее, – признался он хмуро. – Ну, эту девушку из Ктармы. Ей всего девятнадцать лет.

– А мне не жаль, – с вызовом усмехнулась Энга. – Мне тоже девятнадцать, и если б она преуспела со своей чертовой «мясорубкой», мне бы никогда не исполнилось двадцать.

«Ага, теперь я знаю, сколько тебе, – переключился на другое Дирвен. – На два года старше меня, вовсе не такая великая разница».