Заклятые пирамиды

Недолго думая, он произнес клятву – точь-в-точь как Энга потребовала. Подумаешь, хочет сохранить инкогнито, ничего страшного… Глаза ведьмы блеснули, словно у кошки, поймавшей мышь. Дирвена ее реакция немного насторожила: может, она только этого и добивалась?

– Что ж, теперь нет никаких препятствий для того, чтобы я тебе отдалась, – Энга озорно улыбнулась. – Но давай не здесь, а в тепле под крышей, а то ведь замерзнем.

До избушки дошли засветло. Нальве удалось выходить травницу, та понемногу поправлялась, а ее внук уже накупил по поручению лекарки провизии в дорогу. Все было хорошо, но желание Дирвена той ночью так и не осуществилось: в маленьком бревенчатом домике негде было уединиться, и в придачу Энга заявила, что хочет наконец-то выспаться в человеческих условиях.

– Мы с тобой оттянемся, когда перейдем границу, – подмигнула она Дирвену. – В первой же ларвезийской гостинице.

– Это вы о чем? – строго поинтересовалась Нальва, услышав их разговор.

Он смутился и покраснел, ведьма невинно улыбнулась. Лекарка нахмурилась. В течение некоторого времени две подруги играли в гляделки, потом Нальва сердито сказала:

– Не морочь ему голову, это бессовестно!

– Я и не морочу. Дирвен, не волнуйся, в гостинице получишь то самое, на что так долго и упорно напрашивался.

После этого обе ушли в уголок и начали перешептываться: как будто лекарка отчитывала и стыдила Энгу, а та в ответ ухмылялась.

Такие сцены и во время их путешествия через Разлучные горы не раз повторялись, и еще Нальва почему-то хмыкала, когда ее подруга рассказывала Дирвену об Артамириде. Зато в остальном все было тихо и мирно, лекарка под дланью Тавше, ведьма и амулетчик – не та компания, которую будет донимать волшебный народец.

Поздние заморозки все-таки ударили, на лесных прогалинах и на камнях белели островки снега. По-прежнему дул северный ветер, зуб на зуб не попадал, и в дороге было не до нежностей. Порой Дирвен начинал беспокоиться: он поклялся богами и великими псами, а Энга никакими клятвами себя не связывала, поэтому запросто может обмануть… Вдруг она передумает?

Выйдя на ларвезийской стороне на Предгорный тракт, они в сумерках добрались до постоялого двора «Яблочная дама». Нынешней осенью в этих краях не будет урожая яблок, неурочные холода все сгубили.

Сняли две комнаты на первом этаже, попросили хозяйку согреть воды в купальне. Энга говорила по-ларвезийски весьма неплохо, а Нальва едва могла связать два слова, но, почуяв, что в комнатах наверху есть кто-то больной, сразу же отправилась лечить.

Ведьма искупалась в бадье первая и велела Дирвену, как только он смоет дорожную грязь, не мешкая идти к себе в номер, она будет ждать его там. Хорошо бы им успеть, пока Нальва, которая против их счастья, возится с пациентом.

Не успели. Только начали целоваться, как в дверь постучали, и лекарка потребовала:

– А ну, открывайте! Дирвен, с тобой там все в порядке?!

– Да… – испуганно отозвался Дирвен.

– Иногда моя милая подружка бывает похожа на стерву, – с досадой прошептала ведьма.

Лампу она погасила, объяснив это своим девическим смущением, но на частом оконном переплете белел иней, и белки ее глаз синевато мерцали в темноте, добавляя свиданию таинственности.

– Открывайте, кому сказано! Иначе я дверь сломаю, она из фанеры, еле держится!

Хозяйка «Яблочной дамы» прибежала посмотреть, что за дебош, но, увидев, что шум подняла служительница Милосердной, решила не вмешиваться.

– Увы, лучше не доводить до скандала, – разочарованно вздохнула ведьма, поворачивая ключ.

– Дирвен, ты цел? – встревоженно осведомилась лекарка, с подозрением оглядывая встрепанную после объятий, но еще не успевшую избавиться от одежды парочку. Цела ли Энга, ее, по-видимому, не интересовало.

– И не стыдно тебе, святой женщине, отнимать у детей конфеты? – упрекнула ведьма.

– Кто здесь дети и что ты понимаешь под конфетами?!

– Конфеты были бы для каждого свои…

– Мы уже не дети, честное слово, – поддержал девушку сконфуженный Дирвен. – Пожалуйста, оставьте нас вдвоем.

– Да ты сам не понимаешь, с кем связался! Энга – совсем не то, чем она тебе кажется.

– Нальва… – прошипела ведьма предостерегающе.

– Почем ты знаешь, может, у нее ноги заросли козьей шерстью и хвост под юбкой? У них в Артамириде все такие.

– Нальва, и как же у тебя язык повернулся плести такие несусветные гадости! Можешь призвать в свидетели Тавше, что у меня есть хвост и шерсть на ногах?

Лекарка что-то невнятно пробормотала себе под нос, но клясться не стала, и Дирвен вздохнул с облегчением: значит, все же нет у его возлюбленной никакого хвоста.

– Надо было оставить тебя там, где я тебя нашла, когда ты валялась на берегу моря еле живая, как выброшенная штормом русалка. Я так бы и поступила, если б знала, что ты начнешь вытворять! Ты подумала о том, каково ему будет потом, после тебя?

– Нальва, пойдем, поговорим, – взяв ее за локоть, Энга обернулась через плечо и с сожалением улыбнулась из-за занавеси прямых белесых волос: – Подожди, я вернусь позже.