Заклятые пирамиды

– Никогда не слышал. Вероятно, она прославилась уже после того, как я ушел из Сонхи. А за что ее боги?..

– Сохранилось упоминание в древней книге: Лорма хотела убить кота и свергнуть небожителей.

– Какого кота? – Золотисто-желтые глаза древнего мага заинтересованно вспыхнули. – Если моего, я с ней еще и за это расквитаюсь…

– У вас был кот? – У Суно вызвал удивление не столько сей факт, в котором не было ничего из ряда вон выходящего, сколько реакция Эдмара.

– Был… То есть нельзя сказать, что он был у меня, он где-то бегал сам по себе, но это все равно был мой кот, кто бы там что ни утверждал. Когда я уходил из Сонхи, я договорился, чтобы о нем позаботились. За животным должны были присматривать. Тем не менее он каким-то образом смылся и сейчас обитает в другом мире в человеческом воплощении. В том самом мире, откуда меня сюда забросило.

– Ваш кот стал человеком? – уточнил Орвехт, всерьез подозревая, что собеседник издевается.

– Снова стал человеком. В болотного кота он в свое время превратился под влиянием сильного душевного потрясения. Если вы видели волшебное изваяние в Собачьих скалах, это, по всей вероятности, он. Мне сдается, его-то и хотела убить Лорма, и я собираюсь вытрясти из нее все подробности этого безобразия.

Суно уже оценил, как ему повезло с древним магом: того хлебом не корми, дай поговорить. Наверное, он и Зинту с собой таскает ради того, чтобы всегда был под рукой безопасный слушатель. Это вовсе не значит, что он готов выболтать что-нибудь такое, о чем надо помалкивать, трепачи вроде Эдмара умеют хранить свои секреты получше иных молчунов. Зато можно рассчитывать, что на обратном пути он выложит уйму интересного и о давних временах, и об иных мирах. Чем же еще заниматься посреди песчаных просторов, если не рассказывать истории?

– Коллега Эдмар, за вашими людьми и животными лучше сходить, не откладывая в долгий ящик. Пока там есть кого спасать.

– Ваша правда, коллега Суно. Хеледика, пойдем, посидишь в подземелье вместе с Зинтой. До вас никто не доберется, вход защищен моими чарами.

– Дирвен тоже там? – девушка свела тонкие золотисто-пепельные брови.

Общаться с Дирвеном ей не хотелось.

– Он за дверью, ты его не увидишь. Тебя ведь собирались принести в жертву куджарху?

– Да… – Выражение ее лица стало жалобным.

– Как давно он обитает около вашей деревни?

– Очень давно. Говорят, он появился лет четыреста назад или даже раньше.

– О, прекрасно, мне как раз нужен куджарх, которому не меньше четырехсот лет. Точнее, его селезенка.

– Зачем? – полюбопытствовал Суно.

– В качестве ингредиента для противоядия сложного состава. Лапонька моя, ты опять страдаешь из-за той истории?

– Я понимаю, что нехорошо поступила, но я хотела жить…

– Как твой предок-прародитель могу сказать, что я на твоем месте сделал бы то же самое. Идем, скрасишь одиночество Зинте, она там уже, наверное, извелась.

Когда подошли к темному квадратному люку, Эдмар взял девушку за руку. Вход в подземелье был запечатан мощным заклятием, без провожатого Хеледика не смогла бы туда спуститься. Тем лучше: если посланцы Лормы в отсутствие магов попытаются захватить заложников, их ждет неудача.

Оставшись в одиночестве, Орвехт огляделся: на площадке валялись лопаты, носилки, каменные обломки, спекшиеся куски оплавленного металла. Плиты покрывала копоть, в редких просветах виднелась светлая однотонная поверхность или фрагменты цветной мозаики. Засохшая лужа крови – очевидно, работа Дирвена, который кого-то здесь зарезал почем зря? В нескольких шагах от нее валялся сурийский кинжал с оскаленной мордой леопарда, вытравленной на рукояти.

Вернулся древний маг.

– Идемте, коллега Суно? Несколько работников уже погибло. Зинта поймала их «зов боли», но благодаря моим чарам не смогла выйти из подвала. Не буду скрывать, меня больше верблюды беспокоят.

Прозвучало это цинично, и Орвехту подумалось, что все верно, существо вроде Эдмара должно быть или просветленным, или чудовищным циником… Или, как вариант, сумасшедшим.

Двое магов выбрались из ямы. Над западным горизонтом, где бушевала Ярость Забагды, размазалось мутное желтоватое марево, но здесь небо по-прежнему оставалось ярко-голубым.

Общипанная зелень. Шаткие навесы из жердей и кусков грязновато-серого полотна бросают тень на войлочные подстилки. Вокруг валяются корзины, кожаные ведра и бурдюки, скомканные одеяла, глиняные кружки. Нигде ни души. Опустевший лагерь людей, похищенных олосохарским народцем, производил тягостное впечатление.

Широкая полоса довольно свежих следов – здесь прошли работники всей гурьбой, ведя за собой верблюдов, – тянулась к трехэтажному строению зализанных очертаний. Округлые проемы окон, причудливые барельефы на стенах. По обе стороны от самой большой входной арки застыли слепленные из песка шары в человеческий рост. Правое крыло здания выглядело осевшим и осыпавшимся, как после землетрясения.

Из темноватого входного зева песочного дворца несло свежей кровью и экзотическим букетом сурийских пряностей, эта крепкая смесь запахов вызывала содрогание и манила внутрь.