Заклятые подруги

— Да, — выпалила она, — да, эта вобла сильно попортила мне жизнь. Ее бывший муж ей не пара. И никогда парой не был. Я его подобрала, отмыла, одела, с нужными людьми познакомила. Думала, и моя жизнь наладится. Но не судьба. Таня такую фигуру мне изобразила, такую пьесу разыграла, такой спектакль! Другая бы на моем месте в петлю полезла. Но я удержалась. Исключительно для того, чтобы не доставить Тане такого удовольствия. Причем, — горько усмехнулась, — мы же с ней одновременно забеременели. Он меня уговорил аборт сделать. А Танька родила. Вот в чем главная-то подлость. На хрен ей этот ребенок был? И ему? Вопросы еще будут?

В Константина Стрелецкого стреляли из проезжающей машины. Выстрела никто не слышал. Светлая «Ауди» пролетела как стрела и уже скрылась за поворотом, когда Стрелецкий с недоуменным лицом развернулся всем корпусом к своему бодигарду — тот только и успел, что машинально поддержать падающего хозяина. Человек из наружного наблюдения, с таким трудом выбитый Кудряшовым из скудного муровского наличного состава, устремился было за скоро удаляющейся тачкой, но, успев заметить всего лишь цвет и марку, тут же потерял ее в потоке машин. Передал по рации. Да что толку: прежде чем гаишники встали во фрунт, киллер бросил ее в тихом, безлюдном дворе…

Лариса шла по коридору больницы, кусая губы, глядя прямо перед собой дико и сосредоточенно. У дверей реанимации стояли два охранника. Лариса кивнула им, как старым знакомым.

— Не пустят все равно, — сказал один из них, — он без сознания.

— Халат мне дайте, — не слыша, попросила Лариса, — дайте мне халат.

Охранник что-то шепнул появившейся медсестре. Та, с нескрываемым ужасом рассматривая Ларису, стянула с себя зеленую робу.

— Не ходите туда, — промямлила, помогая Ларисе вдеть руки в задом наперед надеваемую одежду.

Лариса решительно открыла дверь. И остановилась на пороге.

— Он без сознания? — удивленно обернулась к охранникам.

— Ну да, я же говорю…

Лариса растерянно посмотрела туда, где, окутанный бесчисленными проводами, проводочками, трубочками, на высокой реанимационной кровати лежал Стрелецкий. Но все же после некоторых колебаний шагнула через порог. Опасаясь смотреть Косте в лицо, глянула на мерцающую зеленую кривую прибора.

«Зачем я пришла? Что я хочу ему сказать? Пусть он только выживет. Пусть только останется в живых».

Услышав за спиной шорох, Лариса резко обернулась. Врач молча подошел к ней, взял за плечи, повел к двери.

— Вам тут совершенно нечего делать, — сказал врач уже в коридоре, — всем необходимым он обеспечен. — И, не дожидаясь вопроса, добавил: — Состояние крайне тяжелое, но надежда есть.

Лариса кивнула.

— Идите домой, — сказал врач.

Лариса покачала головой.

— Я не могу вас здесь оставить, — настаивал доктор.

— Можете, — неожиданно для себя твердо проговорила Лариса, — я с медсестрой подежурю. Ничего не случится. — И кивнула на охранников: — Ребята меня знают.

— Да при чем здесь ваши «ребята»? — разозлился врач. — Тут уголовный розыск уже был.

— Наплевать на уголовный розыск, — жестко сказала Лариса, — они, дай Бог, теперь только утром появятся.

— Да что вы тут делать-то будете? — заспорил доктор. — Ему ничего не нужно. Идите домой.

— Мне некуда идти. — Лариса подняла на врача серьезные глаза. — Идти мне некуда.

Доктор секунду поколебался, потом махнул рукой:

— Оставайтесь. Бахилы наденьте. Тут — вам реанимация, а не проходной двор.

Молоденькая медсестра была рада скоротать ночное дежурство с неожиданной гостьей. Медсестру звали Наташей, она была хрупкой, хорошенькой, двадцатилетней. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Я составляла себе гороскоп у настоящего астролога, — щебетала она, наливая себе и Ларисе кофе, — мне сказали, что я никогда не выйду замуж, что у меня Сатурн в седьмом доме.

— Как астролога зовут?

— Владимир Прямых.

— Хороший парень, — усмехнулась Лариса.

— Вы его знаете?

— Мы когда-то вместе учились астрологии.

— Так вы астролог!

— Немножко.

Лариса привыкла к тому, что всегда и везде к ней обращаются с вопросами, касающимися астрологии. В начале своей карьеры она принимала вопросы эти всерьез — отвечала подробно, добросовестно. Потом поняла, что в таких досужих беседах люди на самом деле не хотят услышать ничего обстоятельного, а просто, как на мартышку в зоопарке, желают поглазеть на живого астролога. То есть, конечно, все хотели походя, между прочим решить свои проблемы и разузнать будущее. Но сказанное таким образом всегда обесценивается доступностью. К тому же люди редко правильно формулируют то, что их и вправду волнует, они кокетничают сами с собой и с Ларисой, придумывая себе несуществующие жизненные трудности, стараясь показаться удачливее, счастливее, храбрее. Лариса машинально, не переставая думать о своем, учтиво склонила голову.

— Сам по себе Сатурн в седьмом доме ничего не значит.

— Но Сатурн же зловредная планета? Вы не думайте, — частила Наташа, — я книжки читала, знаю кое-что. Сатурн — планета зловредная. Седьмой дом — дом брака, семьи, любви… Вот и получается, что с замужеством у меня полный швах.

Лариса молчала.