Заклятые супруги. Леди Смерть

Стыдно прыгать перед камердинером по комнате и хлопать в ладоши, поэтому просто сидела на стуле, вцепившись пальцами в край стола. Надеюсь, воплощая собой истинное достоинство победительницы. Недолго, впрочем, все-таки подскочила и порывисто его обняла.

– Спасибо! – прошептала одними губами. Опомнилась, отстранилась и выпрямилась. Добавила уже спокойнее: – Спасибо.

Не знаю, как так получилось, что мне начало везти. Не знаю, как получилось, что начала выигрывать. Возможно, потому что Жером предложил серьезную игру. Честно говоря, почти ни на что не надеялась, поэтому думала только о том, как уговорить его не рассказывать Анри и не попытаться ли сделать это через Мэри. А потом все вышло само собой. Относительно – через долгие часы игры, создания бальзама для искусанных губ после проигрышей и упорства, с которым я снова и снова садилась за этот стол.

– Не за что, – он улыбнулся, собирая карты, – чистая победа, миледи.

– Если бы не вы, я бы так ничему и не научилась.

– Но вы научились.

– Если бы я проиграла… вы бы пошли к Анри?

Он пожал плечами и подмигнул:

– Этого мы уже не узнаем.

– А если я очень-очень попрошу?

Жером положил ладони на стол, поднялся.

– Какая разница, миледи?

– Для меня разница есть.

– Что ж… – он приблизился. Смотрел мне в глаза, не отводя взгляда. – Я хотел, чтобы вы научились играть – и вы научились. Хотел, чтобы у вас был выбор – рассказать графу обо всем или нет, и он у вас есть. Да, я очень хочу, чтобы вы рассказали сами, и случись мне победить, я все равно попросил бы вас это сделать.

– Но я же пообещала, что расскажу.

Уголок его губ приподнялся: кажется, мне ни капельки не поверили.

– Почему? – просто спросила я.

– Потому что это важно для вас. И я думаю, что граф имеет право об этом знать. После всего.

К дням, когда тьма чуть меня не убила, я мысленно возвращалась снова и снова. Не из-за того, что осталось в прошлом, а из-за того, что совсем недавно наконец-то свела в таблицу состав найденного эликсира. Или как это еще назвать… Жидкость в бутылке из кабинета Анри, которую я откупорила с помощью магии, оказалась настойкой из иньфайских трав и растений. Причем настолько редких, что я с трудом опознала некоторые компоненты даже по проявляющему зелью. Большая часть из них росла в горах и ущельях, а некоторые даже считались исчезнувшими – по крайней мере, так было написано в книгах. Например, лаоньская черная трава и ягоды ази использовались в целебных зельях при отравлении магией – после случая с тьмой я перечитала об этом все, что нашла в библиотеке Анри.

Но магии в микстуре не было. Совсем.

А значит, настойка связана с силой хэандаме, и Анри становится хуже. Последние несколько дней это не давало мне покоя наряду с мыслями о Софи. Отравляло меня так же сильно, как золотая мгла – мужа.

– Это правда, – тихо сказала я.

Направилась было к двери, но все-таки остановилась.

Обернулась, пристально посмотрела на Жерома. Мне кажется или мы сейчас думали об одном и том же?

Он вернул мне серьезный взгляд, но больше не сказал ни слова. Подошел и открыл дверь, пропуская вперед. Я вышла из игровой гораздо более в растрепанных чувствах, чем вошла ранним утром. Да что там, вошла я с твердым намерением победить – собранная, натянутая в струну. Такая жесткая, что чудом не сломалась, когда садилась на стул. Сейчас же открывшийся выбор жег меня, как расплавленный металл. Довериться Анри? Поговорить с ним откровенно обо всем: о Софи, о золотой мгле… Или промолчать? Да, это оказалось сложнее, чем проиграть и отдаться на волю случая, который я так ругала еще несколько минут назад.

В спальне царил полумрак: с наступлением холодов и дождей небо все ниже сползало на землю, заставляя леса бесстыдно обнажаться и погружая природу в спячку. Даже светлые стены и легкость полупрозрачных занавесей не спасали – за окном сгущалась тяжесть пасмурного дня, которые в последнее время случались частенько. И все отчетливее напоминали мне об Энгерии.

Винсента, похоже, мои объяснения устроили, потому что в письме, которое я получила, тон был на несколько оттенков теплее. И все-таки мне рекомендовали осмотрительнее относиться к своему окружению, в том числе к неженатым мужчинам, оказывающим мне знаки внимания. Я долго боролась с желанием в письме подробнее расспросить брата про Фрэнка Пирса и о том, чем ученый занимается сейчас, но в конечном итоге решила не рисковать. Вспомнила только, что в прошлом году Хельденберг – известный конструктор, загорский физик Миралович и маэлонский инженер Скриццо завершили какой-то долгоиграющий проект в Загорье, о котором до сих пор ничего не известно. По крайней мере, из газетной вырезки я помнила счастливые лица ученых в зале Молаж-отеля в столице, и слова журналиста о том, что вскоре нас порадуют чем-то интереснее молниеносной «Стрелы».

Лави и матушка написали два отдельных письма: в первом было много вопросов о том, нравится ли мне в Лавуа и не против ли я, если она приедет ко мне погостить после зимних праздников. Но большая часть уделялась восторгам по Майклу Эрдену, который изредка наносил визиты в Мортенхэйм.