Заклятые супруги. Золотая мгла

В воду он вошел красиво, почти без брызг. Интересно, есть ли что-то, что этот дельфин не умеет делать? Я смотрела, как Анри мощными рывками вспарывает воду, и невольно любовалась игрой его мышц и сильными движениями уверенного пловца. Спустя пару минут мне уже махали с другого берега: невысокого, но обрывистого. Он ловко подтянулся на корнях деревьев и устроился наверху. Потемневшие тяжелые пряди рассыпались по плечам. Отсюда я не могла видеть, но с них наверняка стекали капельки воды. Только хвоста не хватает, честное слово. Прицепить — и будет морская сирена. Или сирен? Как правильно назвать соблазнительную водоплавающую особь мужского пола?

Я стянула шляпку, поднялась и направилась к реке. Несмотря на июнь, вода оказалась потрясающе теплой, внизу застыло неровное илистое дно. Постоять по щиколотку здесь не получится — берега крутые. Я вздохнула, оттолкнулась от земли и нырнула. Вода сомкнулась над головой, тихо зазвенело в ушах, стирая все оставшиеся на поверхности звуки. А потом мир расцвел буйством красок, ослепительной зеленью и отражающимся от зеркальной глади солнцем.

Плавала я не так быстро, как Анри, когда оказалась у берега, муж протянул мне руку и помог взобраться наверх. В зубах он держал веточку цветов — бледно-голубых, цвета небесной синевы в разгар дня. Чуть поодаль, в тени, раскинулись целые заросли кустов с крупными ярко-зелеными листьями. Лавиния в два счета сказала бы, как они называются: мелкие, чем-то похожие на сирень, меня же ботаника особо не вдохновляла. Но Анри с цветочками в зубах… Я не выдержала и рассмеялась.

— Мне нравится твой смех.

Он протянул мне тонкий стебелек.

— Что это?

— Это лунник. За неимением лучшего…

Мне живо расхотелось смеяться.

— Начнем сначала. Леди Тереза, вы согласны стать моей женой?

Я замерла, и Анри не шевелился. Просто смотрел мне в глаза, безо всякой насмешки. Расстояние между нами было… если было… от силы несколько дюймов. Я почти прижималась к обнаженному мужу, с волос текло, одежда облепила тело, повторяя все изгибы. И веточка цветов перед глазами — крохотные тонкие лепестки с ниточками прожилок. В горле неожиданно пересохло.

— Вы не любите сорванные цветы, я помню. Но нести вас в кусты — это перебор. Так вы окажете мне честь или мне катиться куда подальше?

Капельки, блестящие на загорелой коже. Пристальный взгляд, одуряюще-жаркая близость. Голова закружилась, точно я уже приложилась к вину. Ни одно солнце не способно обжечь так, как мой муж.

— Хорошо.

— Хорошо докатиться?

Снова эта легкая насмешка.

— Я согласна.

Этот голос не может принадлежать мне, определенно не может. И не я приняла из его руки этот дурацкий цветок.

— Чего ты хочешь, Тереза?

— Наш обед остался там.

Я кивнула в сторону противоположного берега, но он притянул меня к себе. Сильные пальцы запутались в моих мокрых волосах, Анри легко потянул пряди, заставляя слегка запрокинуть голову. Я всхлипнула, чувствуя горячие губы на прохладной от воды коже — там, где бешено бился пульс. А потом он меня поцеловал: неизмеримо нежно, чувственно и мягко накрыл мои губы своими, раскрывая, лаская их языком.

Ох, нет. Это уже слишком. Как бы далеко мы ни забрались, это просто непристойно.

Я уперлась руками ему в грудь.

— Хватит.

Голос звучал хрипло, я приложила пальцы к губам, словно стараясь избавиться от наваждения поцелуя. Терпкого, с горьковатым травяным вкусом цветочного сока. Сердце колотилось как сумасшедшее, но меня не собирались отпускать.

— Сегодня мой день, — зачем-то напомнила я.

— Чего ты хочешь, Тереза? — повторил он: хрипло, насмешливо, горячо.

Золотистый ободок вокруг раскрывшегося почти во всю радужку зрачка. Колдовские глаза моего мужа, от которых невозможно отвести взгляд. И невозможно совладать с пожаром, что бушует внутри.

— Тебя, — еле слышно выдохнула я и невольно облизнула губы.

Мне точно напекло голову. Никогда больше не пойду с ним купаться, никогда…

О-о-о-ох… Меня подхватили под бедра и прижали к ближайшему дереву. Сильный, грубый рывок — и я впилась зубами в руку, чтобы заглушить стон безумного животного наслаждения.

— Обними меня, — Анри обвел языком мочку уха, заставляя дрожать, — ногами.

Я чуть с ума не сошла, когда он это сказал. Мой муж умел говорить так, что хотелось принять ванну. Со льдом. Я скрестила ноги на его бедрах и все-таки застонала: ощущение полной растянутости и напряжение, горячим тугим комком пульсирующее между ног. Сильнее. Быстрее. Жестче. Сквозь тонкую ткань рубашки кора царапала спину, но мне было наплевать. Как же это неправильно… и как же… хорошо. Каждое движение отзывалось сладким спазмом, я вжималась в его пах, всхлипывала, кусала губы. Чувствуя нарастающую внутри пульсацию, дернулась, сжалась на нем — сильно. Хриплый рык Анри дрожью прошел по телу вместе с оргазмом. Я падала в небо, или небо падало на меня, золотые искры были повсюду.

С губ сорвался еще один стон, когда он подался назад, освобождая меня издевательски-медленно. А потом подхватил на руки.