Заклятые супруги. Золотая мгла

А вот это уже интересно. Я перебрала несколько книг, пока нашла то, что мне нужно. Поглотители основали культ в качестве протеста после запрещения смешанных браков с магами. Самое смешное, что некоторые приравнивали их к полубогам, поэтому охотно шли за ними, добровольно отказываясь от способностей.

Кровь и семя хэандаме сильнее крови любого. Рожденное в таком браке потомство было магически слабым, во время полового созревания дети полностью лишались сил и становились поглотителями.

Неудивительно, что браки с поглотителями считались у армалов мезальянсом и были запрещены. Во времена, когда каждый был магически одаренным, рождение слабого ребенка не шло на пользу ни ему, ни обществу. А уж если сила хэандаме полностью брала верх над магией… Вот только это ни коим образом не вязалось с отцовской одержимостью укрепления рода. Я изучила еще несколько книг и выяснила, что все союзы магов и поглотителей случались исключительно по большой любви и никогда по расчету.

Культ набирал силу и проповедовал полный отказ от магии. Убийства магов, истощение, ритуалы, когда кровь хэандаме смешивали с кровью магов, а те становились пустышками. Мороз по коже шел, когда я читала о зверствах, что тогда творили. Культ и его деяния были преданы огласке, когда один из поглотителей не выдержал творящегося кошмара и предал своих братьев по крови. Лидеры культа и все его ярые последователи были казнены, остальных хэандаме выслали на острова, где их раса, отрезанная от цивилизации, прекратила свое существование.

Прекратила, да не до конца. Видно, все-таки оставались полукровки.

Но почему отец отдал меня ему? Ведь нашим детям не суждено было стать сильными магами. Или его вдохновляло возрождение расы поглотителей? Нет, быть такого не может.

Я вздохнула, окинула стопки книг тяжелым взглядом и вернулась к работе. Не в моих правилах сдаваться, причина есть у всего. Я неплохо изучила отца, а значит, нужно просто внимательнее искать. Страницы пестрели резью в глазах, я даже несколько раз прерывалась, чтобы проморгаться и разогнать мельтешащих перед глазами несуществующих мушек. Вот только никаких причин найти не могла, как ни старалась. Создавалось ощущение, что какую-то страницу просто выдернули из истории. Или я вообще ничего не понимаю!

– Тереза, хотите чаю?

Я подняла на Луизу растерянный взгляд: она зевала и потирала глаза. На диванчике валялась какая-то книга, уж не знаю, история Маэлонии или что еще, но ее будущая светлость под нее заснула. М-да.

– Я попрошу Барнса подать его прямо сюда.

– М-м-м-м…

– Хотя лучше, наверное, будет сразу просить ужин. Вы знаете, что мы с Винсентом недавно помирились?

А ведь и правда стало темнее, только край солнца полыхал над деревьями. Сколько же времени прошло? Пришли мы сюда сразу после обеда, но я же еще ничего толком не прочитала! Даже к Луни с Демоном не наведалась, да и с Луизой как-то неловко получилось, привезла ее сюда и забыла про нее напрочь. Но я ведь и не рассчитывала, что начну копаться в истоках своего брака.

– Нашли, что хотели?

Если бы.

– А что вы хотели, кстати?

Поначалу – совсем другое.

Теперь я хотела узнать, зачем меня выдали замуж. Почему именно за него. Почему раса хэандаме после истории с культом стерта изо всех летописей, точно и не было ее никогда.

– Я распоряжусь насчет ужина.

Подняться я не успела: запястье дернуло острой болью.

Еще раз, сильнее.

И еще.

По руке расползался холод, я стянула перчатку и в немом изумлении воззрилась на браслет: золото померкло, его пронизывали чернильные прожилки, дорожками стекающие на ладонь.

16

В тишине ночи грохот копыт казался просто оглушающим. Мы с Демоном влетели в Лигенбург, какой-то бродяга шарахнулся в сторону, разразившись проклятиями. Позади осталось городское кладбище, раззявленная пасть проржавевших ворот, трущобы окраин с их разрухой и вонью, полыхающие под мостом огонек костра – прибежища для бездомных. Ветер свистел в ушах, но я ни о чем не могла думать. Запястье заледенело, боли не было, но и золото не возвращалось. Проверить, как оно сейчас, я не могла, но когда выезжала из Мортенхэйма, чернота по-прежнему заливала узор. Мельтешение фонарей и улиц – одна за другой, летящее за нами эхо. Вот он, наш дом – впереди, темные окна, ни признака жизни. Хотя смерти тоже не чувствуется.

Я натянула поводья, спрыгнула, на ходу потрепала Демона по шее.

– Спасибо, милый.

Дверь, разумеется, была заперта, я постучала для начала молотком. Поскольку встречать меня не торопились, постучала кулаками, в сочетании с носком сапога грохот стоял знатный. Наконец-то послышались шаги, открыл мне тот молоденький худющий парень, который помогал Жерому с багажом. Он же занимался уборкой по дому – право-слово, никогда такого не видела, чтобы мужчины выполняли обязанности горничных. Демоны знают что, а не прислуга!