Заклятые враги (СИ)

Но тянуть нельзя. Она должна была совершить то, что намеревалась. Если нет голоса, надо воспользоваться озером, пока оно рядом. Далла спряталась тут, развеяла свой дух над местами скопления силы. Шэллаттэ ей поможет. Там, дальше, она станет простой, глупой ведьмой, у которой просто слишком много волшебства в запасе, но совсем мало магии, но пока что ещё есть шансы.

…Она впотьмах добралась до нужного домика и открыла дверь. Парни, естественно, спали, и вряд ли что-то, включая собственный здравый смысл, могло разбудить двух лентяев.

Лээн уснул прямо над своим полотном. С него смотрела красивая девушка — темноволосая, тоже темноглазая, как и Лиррэ, только немного смугловатая. Узнать её оказалось трудно, и Далла тщательно спрятала всё, что могла поведать о незнакомой девице. Ведьма? Пожалуй, но дальше знания не заходили, и пришлось оставить портрет там, где он был. Ненавистный художник даже его не подписал!

Она сжала в руке тонкий длинный нож, остановилась рядом с ним, а после легонько провела по тыльной стороне ладони. Несколько капелек крови упало в подставленную заблаговременно бутылочку, Фарни дёрнулся, но не проснулся.

Заклинания держали их крепко. А завтра они проснутся и не поймут, что происходит. Они будут незабвенно верны ей, а самое главное, даже не заподозрят в том, что прекрасная Лиррэ содеяла что-то плохое.

Девушка приблизилась к Антонио. Глупый маг! Она мало что помнила о нём, кроме имени и фамилии, но этого, казалось, должно хватить.

Капли крови упали в следующую ёмкость, и она выскользнула из домика, вновь шагая в сторону озера. Шэллаттэ походило на самый настоящий каток, хотя оно не всегда замерзало зимой до конца, часто южные ветры растапливали лёд на середине озера, и ступить можно было только метров на двадцать от берега.

Водная гладь казалась бесконечной. Эта громадина развеет их крови и навеки свяжет с нею, никто не сможет её остановить, но… Ничего больше не имело значения. Знания Даллы уходили так же стремительно, как рухнули на неё, когда старуха появилась перед глазами.

Наконец-то капли крови растеклись по воде. Теперь они тоже серебрились под луной, и Лиррэ чувствовала, как невидимые узы сковывали двух наивных идиотов. Они обязательно покажут ей то, что она попросит, и не посмеют сопротивляться, даже если очень захочется.

Марионетки.

Лиррэ, впрочем, не чувствовала себя счастливой. Впервые за долгое время она казалась себе действительно обманутой.

Все прежние обращения Далла руководила ею. Она вынуждала девушку делать то, что желала сама, подливать разнообразные зелья, творить глупости, а потом, когда наконец-то постарела достаточно, забрала всё, что смогла. Откуда столько жадности? С этим артефактом Лиррэ могла прожить полноценную жизнь, держа Даллу на задворках сознания, и всё!

Старуха не пожелала воспользоваться правом на молодость, но битва ещё не закончилась. Всё ещё впереди. Всё ещё может быть хорошо.

Жаль только, что могло бы быть чуточку лучше, но разве противная Далла способна делиться? Нет, её гадкое желание захватить всё, получить для себя больше, чем даже для второй ипостаси — оно слишком сильное, то, что руководит, движет ею. Но рано или поздно старуха сорвётся.

Рано или поздно Далла проиграет финальную битву.

========== Глава девятнадцатая ==========

Дарнаэл положил ладони на перила балкона на втором этаже и осмотрел толпу. По белой поверхности вверх от волнения медленно поползли ростки какого-то растения, но Тьеррон успешно его проигнорировал, пристально глядя на тех, что были вокруг. Кричали, пытаясь дозваться до убийцы короля.

Он должен был бы сегодня выходить сюда для того, чтобы огласить своего наследника, представить народу сына. Не для того, чтобы сказать о том, кого казнят, пару ласковых слов. Не для того, чтобы подписать чужой приговор.

Впрочем, Марта сама виновата. Никто не вынуждал её становиться предательницей. Никто не заставлял её подставлять всю Торрессу, да и разве виновата держава в том, что отвратительная принцесса так нагло уничтожила всё, что могла?

Маг умер сразу же. Он не желал оказаться тут, быть растерзанным клятвой, которую дал. Волшебство оказалось сильнее человеческой воли, но это в его случае больше не имело особого значения, а Дарнаэл предпочитал временно не думать о прочих делах.

Предателей всегда казнили. Он бы с радостью по-тихому убрал бы её там, в камерах, но народ должен знать, что ему грозит в случае неповиновения. Это ещё хорошо, что её просто расстреляют.

Его мать приказала бы сжечь.

— Даррэ, — королева остановилась рядом и положила сыну руку на плечо. — Ты не передумал? Мне кажется, это слишком мягко.

— Нет, — король покачал головой. — Ты же знаешь, выбора у меня нет, облегчить её участь я не могу, но сделать это ещё хуже… Пусть уж лучше будет расстрел.

— Предателей карают четвертованием.

Дарнаэл криво усмехнулся. Ну, конечно же. Может быть, вспомнить ещё десяток старых казней, чтобы уничтожить Кэора окончательно и бесповоротно?