Заклятые враги

Карра вздохнул, но спорить не стал. Сам он не вложил в путешествие ни копейки, правда, всё больше по той причине, что у него этих денег и не было никогда. Ни драгоценная матушка, ни кто-либо ещё никогда ему ничего не давал, а отец… Своего отца Антонио никогда в жизни не видел. Когда мать была уверена в том, что в нём проснётся дар Богини, пусть и родился мальчик, Анио считался любимым, драгоценным ребёнком, но за магией Тэзра ни разу не увидела настоящую душу своего сына. Волшебство в нём едва-едва дышало, и стоило женщине это осознать, как она разочарованно отреклась от Антонио. Конечно, Высшая Ведьма Кррэа помогала родному ребёнку, конечно, перетягивала с курса на курс, и он любил её до потери пульса, свою прекрасную маму, вот только что-то всё равно было не так. Он чувствовал холодность, отношения натянулись подобно струне, и ничто не могло заставить молодую перспективную ведьму любить своего сына сильнее. Шэйрану — ему повезло. У того пусть мама и королева, пусть и заносчивая и с постоянными попытками доказать ребёнку, что он — ошибка, но всё равно любила она в своём сыне не магию, а его самого. Что уж говорить про отца? Антонио хотелось бы, чтобы он мог именовать Его Величество Дарнаэла Второго папой, вот только личность собственного отца оказалась для него неизвестной. Мать так и не призналась, не раскрыла свой секрет, не поведала, когда предала возлюбленную Богиню и возлегла с мужчиной. Что же, Карра её почти понимал. Нет ничего отвратительнее в этом мире, чем он и ему подобные, и женщины Эрроки, следуя постулатам матриархата, абсолютно правы в своём странном, страшном и прекрасном выборе.

— Может быть, — протянул Лээн, пытаясь убрать с глаз мешающие пряди тёмных волос, — нам следует как-то потихоньку уйти? Мы не устали, лошади ещё скачут, можно избавиться от Лиррэ, да и точка.

Но Антонио только упрямо покачал головой. Он не мог.

— Предать госпожу? — подобострастным тоном поинтересовался он. — Нет! Ни за что! Это самая отвратительная идея, что только могла посетить твою голову, Фарни… — он зажмурился, будто бы старательно выталкивал саму мысль о том, чтобы оставить Лиррэ тут, из головы. — Нет, нет, нет… Так нельзя. Мы не имеем никакого морального права…

— Успокойся, я уже и так всё о тебе понял, — отмахнулся тот. — Ты даже свою прекрасную матушку готов продать, только бы с драгоценной Лиррэ всё было хорошо, я понял. Гадко это, Анио.

— Она дороже, чем мать, — покачал головой парень. — Она не пыталась получить от меня результат.

— Наверное, вовремя поняла, что это бесполезно, — Лээн рухнул на соломенный матрас и закрыл глаза. — Если ты не хочешь никуда уходить отсюда, то я сплю. И не беспокой меня, считай, что меня для тебя больше не существует. Хотя бы до утра.

Антонио ничего не ответил. Всегда всё складывалось вот так. Сначала от него что-то требовали, а потом, получали или нет, отворачивались и теряли всякий интерес к существованию такого глупого существа, как Карра. Но повиноваться женщине — это инстинкт любого мужчины Эрроки. Лээн просто не до конца понял это, а Анио слышал подобные речи каждый день. Магия Лиррэ захватила его с головой, а парень даже не попытался сопротивляться. Он знал, что «госпожой» девушку называл не он сам, а что-то в нём, такое испуганное, как маленький ребёнок, что старательно пытается вернуть себе счастье, одобрение матери.

Он покосился на засыпающего парня, которого считал своим другом. Ничего не выйдет — Фарни тоже не сможет воспротивиться Лиррэ. Против её могучих чар нужна сильная магия. Увы, но её ни у Лээна, ни у Антонио никогда даже близко не было — они уже давно привыкли к тому, что волшебство ускользнуло от них, только легонько поманив рукой. Это болезненно, особенно если учитывать то, что они обучались в магической академии, вот только ничего не поделать. Если всё сложилось до такой степени противно, остаётся лишь подчиниться сильным мира сего.

Антонио вновь выскользнул в коридор. Стены давили на него, будто бы пытались вытрясти из парня те остатки жизни, что ещё были в нём, но он старался идти быстро и не обращать внимания на старые, рассохшиеся доски и покосившиеся стены, на потолок, что грозился свалиться прямо на голову. На последних сантиметрах пути пришлось даже закрыть глаза, чтобы страх перестал застилать сознание, но Карра всё-таки сумел справиться и с этим испытанием тоже.

Дальше идти стало чуточку легче, и он расправил плечи, почти самодовольно шагая вперёд. Так было намного легче — он убедил себя в том, что не свалится с лестницы, ведь если та выдержала двоих, то сможет удержать и одного. Он шагал по ней довольно быстро, минуя опасные участки и стараясь не скрипеть, ведь где-то в комнатах могли спать люди.