Заклятые враги

Впрочем, не всё так плохо, верно? Его Эрла свободна от всего этого кошмара, она не принимала участия в глупом ритуале, стоившем Зэльде жизни. Она не пострадала — она жива и здорова, где-то там, далеко. И даже противный глас в голове затих. Его не остановили наручники, и это короткое «я её нашёл» звучало даже после того, как он пришёл в себя, но после внезапно утихло, а сей факт просто не мог не радовать Дарнаэла. Он знал, что голоса в голове приводят к сумасшествию, поэтому не особо радовался даже телепатическим сигналам, что часто сводили слишком увлекающихся этим делом магов с ума. А остальное просто не имело значения — затихло, и слава Первому.

Лучик света приближался. Сейчас она пройдёт мимо, а после двинется обратно. Потом он досчитает до двух тысяч одинаковым темпом, и вновь начнётся её бесконечное шествие.

Вот только закономерности Дарнаэл высчитывал исключительно автоматически. Он-то знал, что никакое освобождение ему не светит, не верил в то, что явится внезапно добрый маг и откроет двери. Добрых магов не существует.

Добрых вообще не существует.

…После пятой попытки цепь зазвенела как-то радостно, соскользнув со штыря. Дарнаэл тщетно выворачивал руки — ему надо было как-то стать на край, чтобы оторвать эту цепочку от браслетов, либо…

Либо пальцами нащупать места соединений и попытаться отыскать брешь. Она всегда есть, потому что главная функция этой вещицы отнюдь не в том, чтобы держать руки за спиной, а в том, чтобы не позволять колдовать. А он и так не будет, он просто наконец-то расправит плечи, да и только. Больше ничего предосудительного или преступного, разве нет? Просто порядочный такой, хороший король. Разве он не имеет никакого права на свободу?

Наконец-то! Пальцы правой руки скользнули по едва заметному выступу — он видел брешь. Пришлось повозиться ещё минуты две, и блеснувший на мгновение свет старательно ослепил его в очередной раз. Воздух стал гуще, но Дар об этом уже не думал — его руки были почти свободы.

Он смог их выпрямить, и даже провёл ладонями по запястьям, словно в поисках бреши и в этих сплошных браслетах, которые магией были буквально влиты в его тело.

Нет. Ничего. Тут не было ни единой выемки для ключа — всё та же старая добрая магия.

Король поднялся на ноги. Сдаваться он не имел права, да и этот способ не для него — склонить голову и ждать казни. Он выпрямился и подошёл наконец-то к прутьям, кривым, казалось бы, острым, покрытым мелкими шипами.

Это всего лишь иллюзия. Очередная попытка доказать его слабость — и он не может сопротивляться.

Стараясь не шипеть от фантомной боли, мужчина сжал ладони вокруг этих прутов. Сначала было до ужаса больно, а после первой волны внезапно наступило невероятное облегчение. Он чувствовал, что пальцы перестало колоть, а кровь так и не выступила, потому что в этих прутьях не было ничего такого, способного причинить ему действительно ощутимые мучения. Это просто решётка. Не кривая, не осыпанная шипами.

Но слишком крепкая для того, чтобы справиться с нею без магии. Чрезмерно крепкая, надо сказать.

Он отчаянно пытался её разжать, но ведь не был даже Кальтэном. Это богатырь-Фэз, что привык никогда не полагаться на магию, ну и довольно редко брался за оружие, ведь иногда дело можно решить простым ударом кулака, возможно, что-то бы сделал. А Дарнаэл никогда не отличался двухметровыми плечами и способностью сворачивать горы.

Для того, чтобы перевернуть весь мир, ему достаточно было собственного разума. А чтобы выиграть сражение — верной шпаги или, если уж совсем не везло, волшебства. Всё это, конечно, не давало заплыть жиром или превратиться в горбатого старикана, но и особой силушки богатырской не прибавляло. Для того, чтобы руками разогнуть решётку темницы, надо таким, Первый его подери, родиться.

— Ничего не выйдет, — послышался тонкий женский голосок. — За прерывание важных ритуалов вам грозит серьёзное наказание, и я бы на вашем месте не стала сопротивляться.

Дарнаэл поднял на неё холодный взгляд. О, да, стандартная ведьма — холодная, как лёд. Он её помнил — увы, но недостаточно чётко для того, чтобы иметь возможность сказать что-то колкое. Но характеристика этой Мизель и так была буквально вычерчена на лбу, для подобных выводов Дарнаэлу не потребовалась бы волшебная сила.

И никакое сканирование сознания тоже не нужно.

Она не была настоящей, как та помощница, что приволок его сын. В Монике пылала дарнийская кровь и дарнийская честность, а эта Мизель — хуже всякой змеи. Те хотя бы оставляют по себе две маленьких точечки, по которым после можно определить, что человека хотя бы укусили. Но она не столь глупа.

Такие, как Кредэуа, заползают сначала в вас, после кусают изнутри в самое сердце, выбираются на свободу и смывают чужую кровь с клыков. Самый страшный подвид паразита на этом континенте.

— Радуйся, моя дорогая, — Дарнаэлу даже не пришлось особо стараться, чтобы презрительно улыбнуться, — что ты не на моём месте. Мир слишком превратен.