Заклятые враги

— Вы будете пытать бедную девушку? — она продемонстрировала ему в свете пульсара два ряда ровных белых зубов. Ведьма… Нет, хуже. Даже не змея, паразит, который пытается проникнуть под кожу даже сейчас, на всякий случай. И что? Можно подумать, если б Эррока пала — если она ещё падёт перед войсками Элвьенты! — эта девушка не найдёт способ оправдаться! О, она вывернется так, что Дарнаэл сам раскроет объятия и бросится радостно за нею, обнимет и едва ли не расцелует. Она сумеет сделать всё для этого.

Впрочем, у короля была хорошая память. И на преступления тоже.

— О, нет. Бедная девушка, — он вздохнул, — увы, это только маска. Сначала мы снимем её. Маску. А потом займёмся всем остальным.

Мизель отступила в темноту коридора, а Дарнаэл убрал руки от решётки, будто бы позволяя себе смириться с мыслью, что в это конкретное мгновение на свободу ему уж точно не выйти, а потом шумно выдохнул воздух и натянул на лицо стандартное отсутствующее выражение. Они никогда — пусть даже и не надеются, — не услышат от него ни крика, ни мольбы. Тьерроны, как там велось в очередной религиозной книге, не сдаются.

Король Элвьенты — это чуть больше, чем просто правитель. Это не развратный дурень на троне, за которого страной во все стороны дёргают его советники. Это культ. Религия. Особа, за которой пойдут все.

Народ может растеряться и запутаться, но всегда есть шанс собрать его воедино. А как только он позволит себе сдаться и пойдёт на выполнение требований, пусть даже и после этого ему самому будет лучше… Нет. Тогда всё пропало. Тогда наступит конец и стране, и волшебству, и собственной жизни, даже если не окончательный и, возможно, более приятный, чем кажется.

Дарнаэл знал — лучше умереть мучеником, чем сдаться и выжить. Но ещё лучше выжить и победить.

На этом свете у него ещё много дел.

…Послышались шаги. Стук каблуков было отличить довольно легко от стандартного чеканного шага стражи, характерного для Эрроки, и от мягкой ходы ещё одного, незнакомого человека. Он знал, сколько их, уже по слуху — тут было очень хорошее эхо.

Сначала Тэзра и Мизель, как всегда, две презрительные змеи. Но не важно — повелительница змей, Богиня, сегодня и всегда будет на его стороне. Теперь-то он точно в этом уверен.

Он уже успел заключить с нею короткую, но обоим понятную сделку.

После, за их спинами, четыре стражника, и посередине, между двумя парами, по-кошачьи ступает тот, кто, собственно говоря, и явился на сей раз по его душу. Отвратительное, надо сказать, существо. Злоба — его внутренний распорядок, да? О, нет. Это бездушный призрак, тень палача, это тот, кто просто будет подавать инструменты. Тот, кто выполняет приказы. Тот, кто останется жить при любом правительстве и выполнит наставление каждого, кто взойдёт на трон.

Но среди этой толпы Дарнаэл так и не услышал мягкую ходу Лиары. Её там не было. Она не пришла за ним, не явилась наблюдать за тем, в чём сама в результате и окажется виновата.

Конечно же. Его прелестная королева иногда ошибается, но не настолько, как Тэзра и её новая игрушка. О, нет. Лиара куда умнее — пусть иногда её можно принять за немного безумную и сбившуюся со своего пути женщину.

Но это не так.

— Дарнаэл, — Тэзра остановилась напротив. — Ты освободил руки? Ну, что ж, я надеюсь, что ты не будешь творить глупости. Стража! Открыть.

Один из них снял ключи с пояса, нащупал вслепую замок и наконец-то смог отыскать в нём скважину. Как глупо — взять с собой практически слепого старика-стражника и ещё троих юнцов. Словно плевок в лицо королю, подтверждение, что он всё равно ничего не сможет с ними сделать.

Дарнаэл вышел с прямой спиной, со стандартно презрительным, специально для Тэзры, взглядом, не наклонился и не пошатнулся, когда кто-то из юнцов старательно толкнул его в спину, заковывая вновь руки за спиной.

Они шли вслепую. Конечно же, благодаря магии, Дар не видел ничего — а мог бы, если б Тэзра не наложила на свой сияющий в руке пульсар особое заклинание. Она словно пыталась доставить ему дополнительные неприятности, если это было возможно.

— Королева Лиара, — промолвила она, не сбавляя темпа, но Дар и так знал, что впереди ступеньки, и заглушить голосом их существование не удалось, — считает, что ты должен отречься от своего статуса прилюдно. И тогда ты будешь свободен.

Конечно! Как он мог не догадаться? Как мог не заподозрить их в этой, несомненно, гнусной и смешной идее? Ведь всё гениальное просто, а Лиара — или Тэзра, — по праву считали себя гениальными.

— Мне кажется, — отозвался равнодушно король, — что эти ступеньки ведут отнюдь не куда-то к народу, перед которым я должен признавать свою беспомощность.

— А вы готовы? — наивно уточнила Мизель. О, да, она до сих пор верит в то, что её чары действуют на всех. Не только волшебство, но и обаяние.

— Я никогда не буду готов. Ваши пыточные этого не изменят.

— Как знать, — Тэзра осклабилась. — Как знать.