Заклятые враги

Чем он думал, когда пришёл в Торрессу? Думал умереть по пути? Он мог, разумеется, мог — но не вышло. А дворцовая стража, эти жалкие ошмётки — он не позволил бы себе драться вполсилы, а они никогда не победили бы его, пытаясь напасть по одному. Рано или поздно усталость взяла бы верх, конечно, но когда бы это случилось? И где, около горы трупов?

Он пришёл сюда, чтобы помочь своему государству — или чтобы сбежать. Он скрывался за тем, что должен вытащить из тюрьмы Галатье — и что получил? Кого тут освобождать, пустышку, короля бессмысленно глупого, пустого, мнимо заключённого?

— Почему я должен марать о тебя руки? — прошипел Дарнаэл, даже не зная, выдуманы ли эти слова, или, может быть, он действительно так считает.

— И ты не будешь столь милостив, чтобы подарить мне облегчение? Ты не позволишь мне наконец-то покинуть этот отвратительный мир и почувствовать лёгкое дуновение свободы?

— Я? Нет, о Первый, не позволю! Потому что там, — Дар как-то неопределённо махнул рукой, — стоит твоя армия под руководством ненормального мага! А её король ползает на коленях перед своим врагом, перед человеком, ставшим причиной смерти его дочери, молит убить его — и я должен оказывать тебе милость?

Галатье был будто ошеломлён. Казалось, на него надели какие-то шоры — он видел одно только солнце там, где давно уже собрались мрачные тучи и стало до ужаса холодно и отчего-то больно каждому, кто подойдёт достаточно близко.

— Дарнаэл, — прошептал он, — моя дочь, наверное, этого действительно заслужила…

Он не выдержал. оттолкнул ногой кинжал, брошенный ранее на пол, схватил Галатье за плечи, рывком заставил его встать и встряхнул — такого старого, уставшего, измотанного.

— Ты слышишь, что ты несёшь?

— Ты не можешь поступить плохо, — Галатье вздохнул. — Я правил задолго до того, как ты взошёл на свой трон, Дарнаэл, и видел я много разных правителей. Никто не вёл свою страну так уверенно. Ты не совершаешь ошибок, а Марта, наверное, заслужила смерти…

Дар хохотнул — казалось, он сам уже балансировал на грани истерики, взрыва бесконечных эмоций.

— Я? Не совершаю ошибок?

— Нет, — покачал головой Галатье. — Ты как солнце. Освещаешь всем путь.

— Скорее как факел. Все, кому не лень, выбирают, куда ему светить, потом идут — но виноват всё равно глупый огонёк, — Дарнаэл усмехнулся.

— Нет, ты солнце. А я — вот я факел…

— Ты? — Тьеррон отступил вновь, и касаться Галатье ему было противно. — Ты никакой не факел. Ты огарок. Вроде бы и зажечь тебя ещё можно, но ты заставляешь свой фитиль промокнуть и истлеть, пытаешься сгнить насильно, если не получается и так. А почему? Потому что тебе страшно. Потому что тебе бесконечно жаль себя.

Галатье молчал. Может быть, он понимал, что Дарнаэл говорил правду, может, ему на самом деле было страшно — и он не знал, какие слова должны соскользнуть с его губ.

— Я идеален? Я не совершаю ошибок? Говори, Галатье, — его глаза уже были не синими, а скорее растворились в бесконечном гневе — темнели с каждым словом.

Но король молчал. Король не мог проронить ни слова, очарованный холодной чеканкой слов.

— Как далеко от Халлайнии моя страна? — он почти схватил Галатье за горло, но удержался, сказал ведь — убивать не будет. Сказал, а слово своё сдержит, хотя бы на этот раз. — Очень. Знаешь, как велик океан? Потому мы ещё стоим. Не потому, что я потерял возможность подписать с ними договор, и армия моя против великой империи не так уж и могуча. На что я надеюсь? На листья, на травы, на войско и верность? Да, но число тех, кто выступит против меня, будет куда большим. Халлайния огромна — а я даже забыл о том, что должен был вернуться к ним с новыми условиями мирного договора, — он словно успокоился, и голос стал звучать напевно и быстро. Увещевал ли он Галатье, убеждал ли, или, может быть, просто исповедовался, признаваясь в собственных грехах — этого мужчина не знал. И не хотел знать, пожалуй. — А то, что происходит с моими детьми? Думаешь, я свободен, холост, бездетен? У меня, Галатье, двое — мои, родные. Непризнанные мои дети и необузданная сумасшедшая королева, которую я за двадцать четыре года так и не смог осадить. Потому что это весело, потому что играть с чужой жизнью казалось мне забавным. Думаешь, если с моим сыном действительно что-то случилось, это его вина? Моя.

Он должен был перевести дух и дать покой несчастному королю. Должен был не наступать на него, пока тот шаг за шагом отступает к стене, пытаясь сбежать от бесконечной гневной тирады.

— А моя дочь, которая чуть не стала жертвой ритуала? А то, что сейчас происходит в моей стране? Сколько ещё грехов будут прощать королю только за то, что он достаточно ярок на фоне других? Мне нельзя управлять страной — я хороший военный, но правитель в мирное время с меня никакой. Да и то — мечи, шпаги, лес, что растёт за спиной. Призвание. Галатье, всё это — бессмысленная глупость. И я ошибаюсь, быть может, побольше, чем ты сам, но от этого не отступаю назад.