Заклятые враги

Ответом несчастному послужила немота; Дарнаэл в последний раз бросил взгляд на крепкую, способную выдержать даже нападение могучего мага дверь, а после отошёл. Стражники уже показались за поворотом, но отдавать приказы им уже не было толку; Кальтэн и так сказал всё, что надо было, и Тьеррон так и не засомневался в его верности и трудоспособности. Не существовало ничего, что капитан Фэз сделал бы не так, как следует.

* * *

Тронный зал встретил его грустным одиночеством. Служанки вновь принесли вина, и хотя Сандриэтта протестующе вскинула голову, пытаясь остановить его от очередной глупости — и это без человека, что попробует напиток! — но остановилась.

Дарнаэл пил залпом, не обращая внимания на вкус. Вином нельзя напиваться, для этого есть всякие гадкие настойки или, что ещё хуже, то, что подают в «Двух берёзах», но королям не полагается навещать такие заведения. Он устало смотрел на бордовую жидкость в своём хрустальном бокале, а после, опустошив ёмкость до дна, швырнул ею в стену, с такой силой, что мелкие серебрящиеся при свете появляющейся на небесах луны крошки рассыпались по всему залу.

Сандриэтта сделала неуверенный шаг в его сторону, словно пытаясь успокоить, и перевела взгляд на целую шеренгу бутылок с вином. Король пил, не чувствуя вкуса, лишь бы для того, чтобы потерять рассудок, и она наконец-то рискнула — подошла вплотную, положила узкую, хрупкую ладошку на плечо.

Дарнаэл криво улыбнулся, поднимая на неё затуманенный взгляд синих глаз, и кивнул на предназначенное для советника кресло.

— Ваше Величество… Поверьте, есть ещё множество верных людей, и то, что Кэор посмел поступить вот так, это ещё ничего не значит, — несмело проронила она, впрочем, с таким благоговением в голосе, словно сидела рядом с богом, а не рядовым королём, которому рано или поздно придётся умирать.

— Я знаю, — Дарнаэл бросил взгляд на опустевшую бутылку, а после пьяно улыбнулся закрытым дверям.

Анри задержала дыхание. Ей почему-то казалось, что стоит только немного нарушить тишину, и он обязательно прогонит её отсюда, старательно сотрёт всю эту минутную слабину, а то и вовсе утонет в алкоголе.

Она неуверенно подняла на него взор, пытаясь впитать каждую чёрточку лица короля. Мать в детстве говорила, как истинная эрроканка, которой, наверное, и была, что нет такого мужчины, что способен посягнуть на её сердце, но Сандра не смогла удержаться. Мать давно умерла; мать не смогла бы посмотреть на неё горьким взглядом, не позволяя натворить глупости.

Король был единственным добрым к ней человеком за долгие годы, король позволил ей защищать его, пусть даже Сандриэтта была уверена в том, что когда придёт опасность, он обязательно вырвется в бой первым, оттеснит её. Чем думала Лиара, когда отталкивала от себя Дарнаэла? Разве нормальная женщина или девушка может не мечтать о нём?

Он не оттолкнул её, по крайней мере, пока что, и Сандра подалась вперёд, то ли желая успокоить, то ли надеясь на короткий, мимолётный поцелуй.

Может быть, это и глупо. Утром он и не вспомнит о том, что случилось; но Сандриэтте было важно уже то, что он находился рядом. Хотя бы в метре, в соседней комнате, а то и в пределах одного короткого касания.

…Дверь открылась с громом, и Баррэ отшатнулась так резко, что едва ли не свалилась на пол.

— Даррэ! — бывшая королева Сандрин явно не спешила вспоминать о правилах приличия. — Как ты мог? Он же твой племянник.

Дарнаэл устало оторвал взгляд от очередной бутылки и посмотрел на мать, словно она была всего лишь зудящим насекомым.

— Сандриэтта, можете идти, — устало махнул рукой он. — Мне надо успокоить Её Высочество и отправить её в покои… Будете вино, матушка?

Он хрипло рассмеялся под возмущённый взгляд женщины, и Сандра поспешила выйти. Она понимала, что не имела права становиться свидетельницей этого короткого, бессмысленного разговора — но и так было ясно, что Сандрин пришла, дабы просить о помиловании для Кэора.

Он не имел на это никакого права. Предатель должен умереть — Сандра даже не сомневалась в этом, ни на одну секунду, но ведь кто она такая, чтобы говорить о своём мнении тут?

При короле?!

В любом случае, это уже не имело никакого смысла; девушка просто немотно заняла свой пост у входа в тронный зал, чувствуя, что разочарование и испуг бьётся в душе израненной птицей. Ей не хотелось думать о том, что то, что она собиралась совершить — самая большая глупость в её жизни. Может быть, она и не верна королю, а просто слишком ослеплена его достоинствами, чтобы видеть недостатки. Может быть, она исключительная дура, решившая, что имеет хотя бы какое-то право на этого мужчину — даже на то, чтобы стоять рядом.

Девушке стало стыдно — до боли.

Как она посмотрит в глаза Шэйрану? Как сможет потом поглядеть на короля — хотя он вряд ли запомнил хотя бы один жест с её стороны.

Сандриэтта только устало закрыла глаза, пытаясь отгородиться от криков там, в тронном зале. Она не имеет права слушать.