Заклинатель драконов

— Марита, держись. Еще чуть-чуть, ладно? Только не умирай, я сейчас позову людей на помощь, — бормотала подруга, помогая мне улечься на кровать.

Я схватила ее за руку и ожесточенно прохрипела:

— Не смей звать Донга!

— Не беспокойся об этом. Все… все будет хорошо.

С этими словами она оторвалась от меня и выбежала в коридор, громко хлопнув дверью.

Я отключилась почти сразу же.

Правда, перед этим успела подумать, что, когда умру, о Феньке некому будет позаботиться. Боль от осознания этого была намного сильнее, чем та, что пульсировала в животе.

Из забытья меня вырвали громкие шаги за дверью и до боли знакомый голос, грозно спрашивавший:

— Сюда?

— Не-э-эт, — простонала я. — Нет, нет, нет, нет…

Щелчок двери, сбившееся дыхание и удивленное:

— Марита?

А то непонятно.

Мое лицо исказила гримаса боли. Я попыталась перевернуться на бок, чтобы муж не увидел меня такой.

— Вы сможете ей помочь? — обеспокоенно спросила Симона.

— Пока не знаю, — хмуро отозвался Ричард.

Я слышала, как он подошел ко мне. Попыталась сжаться, но боль в животе остановила от необдуманного поступка.

Уже через мгновение почувствовала, как мужские руки забираются под спину и под ноги, а затем поднимают вверх. Муж перехватил меня поудобнее и понес из дома удовольствий, бросив на ходу:

— Скажи своей хозяйке, что я заплачу за молчание.

От очередной качки на чужих руках меня снова затошнило, но при этом желание провалиться в сон было настолько сильным, что напоминало состояние бреда.

— Ричард, — прошептала, едва шевеля губами.

Он мне не ответил. Я приоткрыла глаза и посмотрела на его крайне сдержанное лицо.

— Ричард, — позвала чуть громче.

Он меня прекрасно слышал, но отвечать не собирался. Мужчина быстро шел по улице. Куда? Без понятия. Меня интересовал совсем другой вопрос.

— Рик, — едва не рыкнула я.

Герцог вздрогнул, словно я обозвала его матерным словом, а не сокращенным именем.

— Что? — наконец отозвался он.

— Ты оседлал Феньку?

— Да.

Я заметила, как выступили вены у него на шее, словно он стиснул зубы. Улыбнулась слабой, беспомощной улыбкой, а потом зашептала из последних сил:

— Я кормлю его мясом, в основном свининой, но можно и бараниной. Ему нельзя давать курицу, у него от нее понос. Он очень любит летать, ему нужно постоянно проветриваться. Особенно он любит луга, где можно поваляться в траве. Может найти речушку и сунуть морду в холодную воду, надо сразу дать ему подзатыльник, потому что он простудится. А я иногда сочиняю ему истории, чтобы его не мучили кошмары.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Ричард опустил голову и посмотрел на меня с едва заметным страхом.

— Мы поженились, помнишь? Ты поклялся заботиться обо мне, а значит, о Феньке тоже. Мы с ним одно целое, — прошептала я.

— Марита, если ты умрешь, он тоже умрет, — сказал Ричард холодно.

Что? Нет. Нет! Я обреченно закрыла глаза. Не может все так закончиться. Я не могу позволить ему умереть.

— Не знаю, как глубоко вошел шип и что он повредил, — неожиданно заговорил Ричард. — Ты можешь потерять сознание от болевого шока.

— Ладно, — апатично отозвалась я.

Он неожиданно яростно меня встряхнул, заставив распахнуть глаза.

— Борись до конца, — холодно приказал муж и со всей дури постучал ногой в дверь, напротив которой остановился.

К счастью, я потеряла сознание раньше, чем мы вошли.

Смерть пахнет апельсинами.

Этот мягкий сладковатый аромат тоненькими змейками извивался в воздухе, взрывался, распылялся по пространству, оседал на коже, впитывался в поры, проникал в душу. Терпкий запах чувствовался повсюду.

Он был моей агонией.

Апельсинами пахло, когда я открывала глаза, когда пыталась вдохнуть, когда грудь разрывало от боли, когда я задыхалась. Апельсинами пахла даже рвота.

Вместо пота на теле выступал тягучий сок, лился по коже и заставлял меня метаться по постели, пытаясь от него избавиться.

Я чувствовала, как кто-то промокал мне лоб тряпкой, но этот кто-то не понимал, что меня не спасти. Запах апельсинов был повсюду.

Повсюду была смерть.

Я помнила те редкие мгновения, когда приходила в себя. Открывала глаза и пыталась глотнуть хоть немного свежего воздуха, но легкие его не пропускали. Губы пересыхали, кости ломило, голову, казалось, разрывало изнутри. И я возвращалась в апельсиновый сад.

Пока тело корчилось, борясь с инфекцией, я уходила в свой маленький мир. Апельсиновый мир.

В нем были красивые аллеи и изящные арки, увитые плющом, на котором росли фрукты. В саду ютились яблони, груши, персиковые деревья, но с веток каждого из них свисали апельсины.

Рядом со мной находился Фенька. Я его не видела, но знала, что он где-то поблизости. Его чешуйчатая морда наверняка скрывалась среди листвы. Стоило закрыть глаза, и я каждой клеточкой тела чувствовала его присутствие, его беспокойство, его собственную агонию из-за того, что он может потерять меня.

— Если тебя не станет, он умрет от тоски, — сказал Ричард Бёме.

Он тоже был в моем апельсиновом саду.

Всегда такой уверенный в себе, с темными растрепанными волосами, без своей привычной повязки и сипящего голоса, но, как обычно, манящий, притягивающий к себе даже при такой усталости.