Заклинатель змей

Рязанцев вспомнил о таинственной двери, откинул портьеру и нажал медную ручку, но дверь не открывалась. Он вставлял в замочную скважину один ключ за другим, но безуспешно.

Рязанцев уже решил утром позвать слесаря, но один из ключей повернулся в замке, и дверь со скрипом отворилась. В темноте нельзя было рассмотреть ничего, таинственная комната казалась пустой. Рязанцев взял свечу и вошел. Пламя свечи задрожало на пороге, узкая полоса света легла от двери до противоположной стены и в тусклом свете Рязанцев увидел круглый стол посредине комнаты, подвешенную к потолку лампу, удобное кожаное кресло у стола, небольшой шкаф у стены и большое круглое зеркало в золоченой раме, висевшее против стола. Рязанцев качнул лампу и, услышав бульканье керосина, зажег ее. Комната осветилась ярким беловатым светом, и на фоне темно-синих обоев выпукло выступили предметы.

Стол в комнате был черный, лакированный; на нем стояла толстая пустая бутылка из-под шампанского. Кресло было обито коричневой кожей, из двери шкафа торчал ключ. Стекла единственного окна были матовые, и снаружи нельзя было виден внутренность комнаты.

Рязанцев был разочарован: он ожидал найти здесь массу интересных предметов, особенно роскошную мебель или оружие, и ничего не нашел. Эта почти пустая комната с особенным запахом, похожим на пряный запах жасмина, была, вероятно, просто лишней.

Рязанцев подошел к шкафу, открыл дверцу и взглянул в него. На трех полках были разложены горки желтоватых сигареток и восковых спичек. Он взял несколько сигареток, уселся поудобнее в кресло и стал курить. Сигаретки были крепкие, и у Рязанцева слегка закружилась голова. Он скользнул рассеянным взглядом по странной комнате и, взглянув в зеркало, замер от удивления; в зеркальной дали отражалась совершенно другая комната, с бледно-голубыми обоями, с туалетным столиком, на котором были расставлены хрустальные граненые флаконы, с пухлыми пуфами, кушеткой и с высокими вазами, полными алых и белых роз. Пол комнаты был устлан коврами с затейливыми рисунками, в стене была заметна дверь, полузакрытая портьерой.

«Галлюцинация!» — решил Рязанцев и, бросив сигаретку, ущипнул себя за руку.

Почувствовав боль от щипка, он открыл глаза и взглянув в зеркало, снова увидел голубую комнату.

Портьеры были откинуты, в комнате была видна дама, вероятно, только что вошедшая. Она была в малиновой широкополой шляпе с белыми перьями, в черной бархатной кофточке и черной узкой юбке. Медленным жестом незнакомка подняла руки, вынула из шляпы булавку, бросила шляпу на круглый столик, сняла кофточку и опустилась в низенькое кресло прямо против Рязанцева, не отводившего взгляда от бледного лица, на котором блестели черные лукавые глаза, от ее высокой светлой прически и гибкой фигуры, обтянутой узким черным платьем.

Взгляд незнакомки рассеянно скользнул по комнате и остановился на Рязанцеве. Под этим взглядом сладко замерло его сердце, он не мог шевельнуться, словно застигнутый врасплох. Незнакомка улыбнулась, блеснув жемчугом зубов, и протянула руку, как бы приглашая его подойти ближе. Он с усилием поднялся, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, но видение исчезло, и в зеркале отражалась комната с темно-синими обоями. Когда Рязанцев сел в кресло, в зеркале снова появилась голубая комната. Незнакомка с укором посмотрела на Рязанцева, откинулась на спинку кресла и задумалась.

Рязанцев дрожащими руками закурил сигаретку. Когда он взглянул в зеркало, голубая комната подернулась туманом, в котором потонула фигура незнакомки, и видение исчезло.

Рязанцев осмотрелся. От света зари розовели матовыми стеклами окна, в лампе выгорел керосин, и она чадила. Рязанцев погасил огонь и подошел к зеркалу, постучал пальцами по его скользкой поверхности, по дереву рамы и заглянул в промежуток между стеной.

Там он увидел только лоскутья паутины и серый налет пыли. Шатаясь, побрел он в спальню, лег в постель, но еще долго не мог заснуть. Незнакомка встала в его воображении, как живая, ее черные глаза жгли его упорным взглядом, и ему казалось, что он сходит сума.

Он заснул, когда стало уже совсем светло.

* * *

Проснулся Рязанцев поздно. Он чувствовал тупую головную боль и неприятный вкус во рту[1].

Сбросив дремоту, он закурил папироску и припомнил события прошедшей ночи. Он был уверен, что виденное им не было сном или галлюцинацией, — слишком ярко вырисовались в его воображении голубая комната и стройная фигура незнакомки с бледным лицом и гипнотизирующим взглядом.

Рязанцев встал и вышел в столовую, где на столе стоял потухший самовар и блестела чайная посуда. Кипяток в самоваре остыл, но Рязанцев с наслаждением выпил два стакана теплого чая и съел пару яиц. Вошедшей женщине он велел налить керосина в лампу, висевшую в таинственной комнате, и направился туда.