Заклинатель змей. Башня молчания

И дворецкий Юнус, навострив слух, услышит отрешенное, даже враждебное, - так иной с тихим отчаянием, покорностью судьбе и готовностью понести любое наказание сказал бы, что убил жену:

- Я... закончил свой трактат. Алгебра, алгебра. Альмукабала...

- Омар, вставай! Омар...

Молодой математик, проснувшись от крика во дворе, поплелся, еще не совсем отрезвевший, на террасу-айван, изумленно уставился на Али Джафара и Юнуса, сцепившихся в безобразной драке. Вокруг них суетился, ругаясь, Алак.

- Он украл твой трактат! - Али Джафар свирепо рванул дворецкого за рубаху, - на землю, разлетаясь, с шорохом посыпались исписанные листы. - Я все утро следил за ним. Ты спал, он залез и украл твой трактат! За пазуху спрятал, проклятый.

Дворецкий, затравленно озираясь, резко нырнул вниз, живо сгреб листы - и кинулся в сторону. У ворот - стража. Отрывисто, по-крысиному вереща, он заметался по двору. Ни злобы, ни даже страха нет у него в глазах, только какая-то мутная, непонятная возбужденность и поспешность.

«Зачем это он? - подумал Омар. - Зачем?»

Настигаемый Али Джафаром, дворецкий прыгнул под навес летней кухни и швырнул рукопись в огонь открытого очага...

Высоко взлетело пламя!

Обернувшись к Омару, дворецкий мстительно усмехнулся.

«Зачем?»

Бумага, в отличие от дров, горит без особого шума и треска. Но какой беззвучно-страшный вопль взметнулся к небу от этих листов, испещренных вязью четких строк! На глазах у всех обращались в дым и пепел расчеты и траты Абу-Тахира. Упования безземельных селян, нежный лепет их детей. Мечты Омара Хайяма. Надежды Али Джафара на лучшую жизнь.

- Зарублю! - Али Джафар, сумасшедше сверкая глазами, схватил топор и широко замахнулся им на преступника.

И, видит бог, зарубил бы, если б судья не успел крепко схватить его за плечи.

- Пропал твой труд! - заплакал Али Джафар, отбросив топор. - Столько сил, столько времени...

- Не пропал, - зевнул полусонный Омар. - Он украл и сжег черновик. Трактат - под замком, в сундуке.

- А? - Юнус опешил.

Он отчужденно взглянул на очаг, где листы уже превратились в черные хлопья, вновь обернулся к Омару - и вдруг, по-крысиному тонко взвизгнув, ринулся к нему с кулаками. Уж тут-то отрезвел Омар Хайям.

В математически четкий строй его мыслей, где следствие неразрывно связано с причиной, никак не мог уложиться бессмысленно-нелепый поступок Юнуса. Ах, негодяй! С чего тебе вздумалось вредить Омару? Что плохого тебе сделал Омар, - мало денег давал на хашиш? Давал каждый день, сколько мог. Вся ненависть к темному миру, воплотившемуся в этом дурном человеке, горячей волной хлынула Омару в грудь и голову, - и он, закипев, с готовностью рванулся навстречу:

- Давай! Я тебе кости переломаю...

Удар! - и нет у Юнуса передних зубов. Обливаясь кровью, он упал на колени. Ногою - удар!! - и повержен Юнус на щербатые плиты двора.

- Хватит, убьешь! - вопит Алак.

Вдвоем с Али Джафаром они кое-как оттащили озверевшего молодца от жертвы.

Омар, весь дрожа, задыхаясь:

- Долго ты будешь, собачий сын, помнить Омара Хайяма!

- Успокойся, родной, успокойся, - гладил его по плечу Абу-Тахир. - Я сам с ним разделаюсь. Эй! - крикнул он безмолвной страже у ворот. - Отволоките его в темницу.

- Не надо, - переводит дух Омар. - Довольно с него! Пусть отведут домой.

Судья - с удивлением:

- Жалеешь?

- Жалею. - Омар вытирает слезы. - Я... больше никогда... не буду бить человека.

- Ох, сын мой! Будешь. Иначе - затопчут. Ладно, сделаем по-твоему. Эй, отведите дурака к жене! Он более не служит в этом доме. Идем, Омар, мне нужно с тобою поговорить. - Губы у него белые, руки трясутся.

И Омар подумал, что судья судей со всем своим могуществом совершенно беспомощен в этом неумолимо жестоком мире и ничего по существу не решает в нем. И его, Омаров, трактат, пожалуй, никому ничего не даст.

- О чем разговор? - спросил Хайям угрюмо. Какой еще подвох ему приготовила жизнь? Теперь он никому и ничему не верит.

- Сейчас узнаешь, - ответил Алак загадочно. - Разговор очень важный. Очень. Большой разговор.

- Ну... что ж. Пойдем. - Омар сосредоточенно потер ушибленные пальцы. - Я-то хотел сбегать на базар, в книжный ряд, к переплетчику.

- Ни боже мой! Из дому не выходи. Опасно. Кто их знает. Сейчас же отдай рукопись мне. Я призову переписчиков и переплетчиков сюда, ко мне в жилье, и здесь, на моих глазах, они сделают все, что нужно.

Уселись. «Сейчас он меня ошарашит». Судья - осторожно:

- Сын мой, не наскучил ли тебе Самарканд?

«Он хочет меня прогнать! - похолодел Омар. - Отнимет рукопись и выбросит меня на улицу. Из-за Рейхан. Его достояние, может - любовь. Эх, навязалась девка на мою голову! Куда я денусь, если судья откажется уплатить за трактат? Ну, что за жизнь! Когда мне дадут быть самим собою, распоряжаться собой по своему усмотрению?»

- Самарканд - город прекрасный, - не менее осторожно ответил Омар. - Он никому никогда не может наскучить.

Судья, помедлив, твердо сказал:

- И все же тебе придется его покинуть! Очень скоро. На днях.

- Почему? Чем я тут не угодил?

- Угодил. Хорошо угодил! Потому и уедешь.

- Это как же? Не понимаю.