Заклинатель змей. Башня молчания

Раз в жизни у них отрастают крылья - в пору любви. И что же? Самцы, исполнив обязанность, вскоре околевают, и толстая самка, укрывшись в темноте, в глубине муравейника, без конца, день-деньской откладывает яйца. Сотни яиц, горы яиц. Она даже не видит своего потомства, - к яйцам приставлены няньки...

И плодится, плодится муравьиное племя. Зачем? Говорят, они делают доброе дело: истребляют вредных насекомых, спасая этим растения.

Да, но ведь сами-то они не знают, что своей дикой прожорливостью помогают жить человеку! У них нет конечной цели, их замкнутый круг - жрать и плодиться. Вся налаженность, четкость, осмысленность их образа жизни - одна лишь видимость.

Нет, не следует сравнивать муравья с Человеком. И Человека - с муравьем. Стыдно. Очень плохо, если люди похожи на муравьев.

- Конюшни у тебя, конечно, нет. Куда же мы поставим лошадей?

- Пусть побудут на улице. Если вы не собираетесь тут ночевать.

...Имам квартальной мечети впал в растерянность, когда жена рассказала ему об Омаре с Эль-Миррой. Омар – не простой человек, к нему не подойдешь с обычной меркой. Особый случай. Ничего не придумав, имам с дрожью в сердце отправился к городскому судье Хусейну ибн Али ибн Микалю:

- Я с ним не справлюсь! Ибо не очень... начитан, он же, по слухам, знает Коран наизусть.

У судьи до сих пор кровоточила в душе глубокая рана от убытка в две тысячи динаров, причиненного ему Омаром при бывшем визире Иззе аль-Мульке. Наконец-то выпал случай отомстить! Но все следует сделать без шума, тихо, с оглядкой. С таким, как Омар Хайям, нужна осторожность. Мало ли что. То он в самом низу, то - на самом верху...

Хусейн велел слуге оседлать лошадей. Имаму предложили лошадь слуги. Слуге пришлось идти пешком в такую даль. И в пути его не раз подмывало желание схватить тщедушного старичка за ногу и стащить наземь...

Так они встретились вновь, судья и поэт.

Омар поставил перед гостями поднос с прошлогодними гранатами, - они хорошо сохранились в прохладном подвале.

Хусейн ибн Али ибн Микаль на редкость доброжелателен, теперь он явно расположен к Омару.

- Уютно, - окинул он сказочный дворик веселым лучистым взглядом. И взял с подноса самый крупный и спелый, с темно-красной кожурой в желтых пятнах, гранат. - Сразу видно, что здесь живет поэт. - И уточнил: - Большой поэт. С воображением.

«Может быть, он человек сам по себе неплохой, - подумал Омар, тронутый его приязнью. - Ремесло паскудное его испортило».

- Только, - вздохнул судья, с недоумением вертя в руке тяжелый плод, словно не зная, как за него приняться, - как-то... не то, чтобы скудно, а скупо живешь. Купил бы лошадь, что ли, себе...

Молодость беспечна и расточительна.

Зрелость рождает страсть к приобретательству.

Старость - к накопительству. То есть тогда, когда человеку, собственно, уже ничего не нужно, кроме савана и маленького участка на кладбище.

Странно устроены люди!

Но в их глазах самый странный человек в Нишапуре - поэт Омар Хайям...

- А зачем она, лошадь? - удивился Омар.

- Ну... быстрее доехать до места. - Судья крепко, но осторожно, чтоб не порвать кожуру раньше времени, обхватил гранат и нажал сквозь кожуру большим пальцем на твердые зерна.

- А зачем спешить?

- Не зря тебя прозвали «Господином Зачем», - улыбнулся Хусейн. - Как зачем? Жизнь заставляет сокращать дорогу.

- А разве в дороге - не жизнь? - пожал плечами Омар. - Жизнь - сама дорога. И спешить, сокращать дорогу значит сокращать жизнь. Никуда не спеши - никогда не опоздаешь. С лошади не все увидишь. Какая радость: не торопясь идти пешком, останавливаться у каждого ручья, слушать, как он журчит, смотреть, как живописно навис над ним тенистый куст, как с щебетом порхает по кусту пичуга. Небо, поле, бугор. Как хорошо посидеть в харчевне у воды, под плакучими ивами. И сколько встреч на этой дороге! Разве, мчась на коне, сумеешь заглянуть в глаза прохожему? Перемолвиться с ним словечком? Это и есть жизнь. Куда спешить от нее? Живи тихо, спокойно, без суеты, - дольше будешь жить. Все равно дальше могилы не ускачешь.

Хорошо, если платье твое без прорех.

И о хлебе насущном подумать не грех.

А всего остального и даром не надо -

Жизнь дороже богатства и почестей всех.

И еще:

Где теперь эти люди мудрейшие

нашей земли?

Тайной нити в основе творенья

они не нашли.

Как они суесловили много

о сущности бога,

Весь свой век бородами трясли -

и бесследно ушли...

- Это так, - вздохнул Хусейн. - Но, скажем, лошадь нужна человеку для представительности.

- Худо, коль человека представляет конь верховой или скажем, осел...

- Ох уж эти поэты! - Гранат, размятый костлявой сильной рукой Хусейна, обвис, как тряпичный кошель. – Их не переспоришь. Но мы не за этим сюда явились. Знаешь, зачем, «Господин Зачем»?

Омар, конечно, сразу догадался, из-за чего пришли эти двое. Но все же сказал:

- Нет. Ума не приложу. Я думал: просто так, проведать.