Заклинательница бури (СИ)

А через пять лучей, готовящаяся ко сну кухня снова ожила: я тер кокосы и миндаль, смешивал желтые огурцы, названия которых так и не запомнил, с апельсиновым соком, перетирал в пюре второй новый фрукт и откровенно наслаждался процессом, в который раз убеждаясь, что тигры и их флора — просто находка. Столько новых вкусов и запахов, столько невероятных сочетаний, так много удивительных открытий, что порой у меня просто руки чесались от нетерпения. Я ждал очередных кораблей с товаром, как ребенок ждет подарка на Кинар, и сразу же мчался на кухню. Наверное, удивительно, но как-то так получилось, что во дворце о моем пристрастии знали немногие: поварята и Фрайя, служанки работающие на кухне, Софи, Блэк и несколько лакеев. Не то, чтобы я специально скрывал свое увлечение, но и особо не распространялся. Готовка — мой способ отдохнуть, расслабиться, занять руки, когда надо подумать.

Поварята под строгим руководством Фрайи выполняли мои поручения: просеивали муку, взбивали яйца, смазывали формы, кухарка же стояла чуть сбоку от меня и вела себя подозрительно тихо.

Я макнул кончик ложки в получившееся пюре и подал женщине.

— Что скажешь?

— Кисловато, может сахара добавить?

— Софи слишком сладкое не любит, — закусил я губу, поворачиваясь к ней. — Но вообще идея хорошая. Фрайя, опять? — притворно нахмурился я, заметив в руках поварихи литкралл.

— Я наверняка что-нибудь забуду, если не запишу, — отмахнулась она от меня. — А вы записывать свои рецепты привычки не имеете и, между прочим, очень зря. Я до сих пор сражаюсь с соусом к оленине, который вы делали на прошлый Кинар. — Я в удивлении поднял брови. Не помню, чтобы что-то готовил на прошлогодний праздник Зимы.

— Вот именно об этом я и говорю, — правильно расценила Фрайя мой удивленный взгляд, в серых глазах сверкнули смешинки. Я пожал плечами и снова отвернулся к столу.

Руки продолжали смешивать, перетирать и взбивать, а голова была забита мыслями абсолютно не касающимися еды.

Завтра мы подпишем договор, а как только подпишем, сразу навалится куча дел. Надо переговорить еще раз с Блэком, выяснить, сколько своих волков он сможет выделить, созвать во дворец ректоров, хотя бы ближайших к Столмграду академий. Надо обсудить с Михелем текст сообщения для простых грунов и проконтролировать, чтобы максимум через три дня он был на всех информационных столбах и инфограммах даже в самой захудалой деревеньке. Да и вообще еще много чего надо, но прежде всего, извиниться перед Софи.

Незаметно мысли снова вернулись к произошедшему сегодня утром. Я оценил шутку.

Нет, действительно оценил. Вот только Заклинательница никогда так не шутила, и я никогда так не цепенел под ее взглядом, не замирал и не ловил так жадно ее прикосновения. Софи очень редко кого-то касалась, дотрагивались, словно нарочно избегая физического контакта, а без перчаток я ее вообще не видел. Иногда мне казалось, что она в них спит. Да и видел ли я хоть раз еще какой-то открытый участок ее кожи, кроме лица и шеи?

Мысль пришла так неожиданно, что я застыл над кольцом, так и не вылив в него приготовленное пюре.

Только раз, когда ей Сид подарила платье от паучих. Всего один раз за семь лет!

— Мой Повелитель? — заставила меня очнуться Фрайя.

— Задумался, — тряхнул я головой, заканчивая начатое, и тут же охлаждая будущую прослойку.

Как-то вдруг подумалось, что почти ничего не знаю о собственной Заклинательнице.

Нет. Не так. Ничего не знаю о ее прошлом. И не то чтобы я не спрашивал. Спрашивал неоднократно, особенно в самом начале, когда Обсидиана только привела ведьму ко мне.

Воспоминания вдруг прорвались все сразу, обретая четкость и ясность.

Она стояла босиком в моем кабинете, маленькая, дрожащая, неимоверно худая, настолько, что сквозь кожу отчетливо были видны синюшные вены и косточки, в тонкой полупрозрачной нижней рубашке, с трудом закрывающей колени. Она напоминала кого угодно, но только не самую могущественную северную ведьму. Я почти позволил себе сомневаться, остановило то, что охотники никогда не ошибались, и если Диана сказала, что привела Заклинательницу, значит, действительно привела.

Софи упорно смотрела себе под ноги, пряча ужасно тощие руки за спиной, не выражала никаких эмоций ничего не говорила и… От нее веяло холодом, диким, пронизывающим до костей, смертельным.

Первые три дня она была в этом странном состоянии, будто спала. Не поднимала головы, не разговаривала, просто кивала и молчала. Сид на все мои расспросы упорно молчала, говоря, что сама толком ничего не знает, что нашла ее на кострище в какой-то человеческой деревне, вытащила из огня и привела ко мне, что Софи — ведьма, из тех самых, которые действительно ведьмы, а не знахарки, и что девочка разговаривать в принципе умеет, вот только не считает нужным.