Заключенный (ЛП)

Вновь взглянув на него, я увидел, что он выпучил глаза, пока парень, стоявший позади, выжимал из него жизнь, вбиваясь твердым членом в его окровавленную задницу.

Мне стоило уйти. Хоть раз не лезть не в свое дело, но я не смог. Он такой молодой и беззащитный. Неправильно оставлять все так. Я бросился на них со всей силы, отрывая их от него. Они, ругаясь, натянули штаны. Я выволок парнишку из прачечной, и он упал на ослабевшие колени, затем я встал в ожидании нападения.

 — Это не лучшая идея, ублюдок, — произнес Джером.

Мы никогда по-настоящему не разговаривали друг с другом, но он представлял собой внушительного подонка, почти такого же внушительного, как я. Он двинулся ко мне, его парни встали по бокам от него. Я напрягся. В комнате пахло мылом, горелой плотью, потом и кровью, которая ржавыми мазками запятнала хаки Джерома, как метка зверя (Отсылка к последней книги Нового Завета – Откровение Иоанна Богослова. Глава 13 - прим. переводчика).

 — Тебе не стоило лезть не в свое дело, белый мальчик.

Они загнали меня в угол; тот, что стоял по праву руку от Джерома, кажется, его звали Маркус, провел ладонью по темным волосам, заплетенным в африканские косички, и ухмыльнулся. Я пытался вычислить, кто ударит первым, но это не имело значения. Я слаб и изнурен и не думаю, что справлюсь со всеми тремя.

Джером пришел в движение, и почти вышиб из меня весь дух — такой силы был удар. Я согнулся пополам, с трудом дыша, и, прежде чем смог ответить ему, они втроем набросились на меня. Я прикрыл голову, понимая, что непрекращающаяся головная боль означает, что я еще не полностью восстановился после избиения охранниками.

Кулаком я отбросил двоих из них, получая короткую передышку от ударов. Они снова двинулись вперед, но, прежде чем он смогли атаковать, раздался громкий звук, остановивший их.

Мы повернулись, и обнаружили офицера Дугласа, стоящего рядом с металлическим раскладным столом. И он снова ударил дубинкой по нему.

 — Хватит, — прорычал он.

Замечательно. Появление офицера Дугласа означает, что я снова отправлюсь в изолятор. Это последнее, чего я хотел, но я не мог просто стоять и смотреть, как насилуют бедного несчастного парня.

Но он удивил меня. Вместо того, чтобы позвать остальных офицеров и заковать нас четверых, он вошел в прачечную и кивнул Джерому.

 — Забирай отсюда своих парней, и не дай бог я снова поймаю вас здесь.

Прежде чем они втроем покинули комнату, Джером взглядом обещал отомстить. Охренительно. Еще одна смертоносная банда, о которой стоит беспокоиться. Теперь моя гибель неизбежна. Парень, которого они изнасиловали, молча ушел. Он не глуп. Знал, что настучать на Партизан, все равно, что подписать собственное свидетельство о смерти.

Я стоял, пытаясь понять, что предпримет офицер Дуглас, но вместо того, чтобы остаться побеседовать, он кивнул и развернулся к выходу.

 — Постарайся держаться подальше от неприятностей, Икс.

С этими словами он ушел, оставляя меня в тишине заниматься стиркой, пока не пришла остальная часть бригады. Я три часа занимался мытьем, сушкой и складыванием вещей, все это время истекая потом из-за высокой температуры в комнате. Из-за влажности все липкое и мокрое. Когда я вернулся в камеру, мышцы ныли от боли, форма промокла насквозь.

ГОЛОВНЫЕ БОЛИ стали хуже. Вскоре они начали сопровождаться головокружением. Я понимал, что стоило сходить в госпиталь, но также я знал, что мое пребывание рядом с Лайлой опасно для нас двоих. В одну минуту я стою в камере и жду, когда охранники построят нас в очередь к обеду, а в следующую — оказываюсь в госпитале с Лайлой, стоящей надо мной. Прошло так много времени с тех пор, как я видел ее лицо, из-за чего мое сердцебиение мгновенно ускорилось.

Она здесь. Скуп сказал, что она вернулась, но я почти не поверил ему. Теперь я убедился в этом собственными глазами. Что одновременно паршиво и невероятно классно. Видеть ее и знать, что она в порядке, подобно эйфории. Хотелось протянуть руку и дотронуться до ее кожи, почувствовать, что она настоящая, но я не хотел подвергать опасности ее работу или получить пинок под зад от охранников за то, что прикоснулся к сотруднику тюрьмы.

Всю дорогу до больницы в голове всплывал образ ее обеспокоенного лица. Она вела себя так, словно переживала за меня. Это беспокойство сильнее того, что обычно проявляет медсестра к пациенту. Она выглядела, как женщина, тревожащаяся за своего мужчину; что-то в этом вызвало странное жжение в груди.

Я хотел ее. Помоги, Боже, так сильно. Но не из-за того, что я не прикасался к женщине с девятнадцати лет; а потому, что мое тело требовало ее — и никого другого.

Я прошел через большое количество тестов и анализов. Переходил от одного аппарата к другому под присмотром вооруженной охраны. Проведение осмотра подразумевает освобождение от наручников, а без них проще бежать. Но они понятия не имели, что это последнее, что мне нужно. Конечно, я хотел на свободу, но больше желал еще раз увидеть Лайлу.