Заключенный на воле

Через некоторое время они добрались до висящего на стене монитора. Рядом с монитором был прикреплен небольшой контрольный пульт. На нем красовались три светящиеся кнопки и два колесика. Халиб нажал указательным пальцем правой руки на вторую кнопку. Экран тут же ожил, и на нем появилось изображение императорской библиотеки. Маленький зеленый огонек, горящий в правом верхнем углу экрана, свидетельствовал, что за время отсутствия Халиба датчики, чувствующие движение и тепловые излучения, не засекли присутствия в библиотеке нежелательных лиц. Эта часть системы безопасности вступала в действие лишь тогда, когда Халиб выходил куда-нибудь через потайную дверь. Поворачивая колесики, император принялся вращать объектив видеокамеры и осматривать помещение — включая и примыкающий к библиотеке балкон. Видеокамера была вмонтирована в глаз одной из множества фигур, изображенных на потолке. Убедившись в отсутствии посторонних, Халиб нажал нижнюю кнопку указательным пальцем левой руки. Книжный шкаф, выполняющий функции двери, скользнул в сторону.

Перешагнув порог, Вед произнес:

— Надеюсь, когда-нибудь вы мне все-таки расскажете, что произойдет, если вы ткнете в кнопку не тем пальцем? Они ведь сверяются с отпечатками пальцев, да?

Халиб улыбнулся, но предпочел не отвечать.

Направившись прямиком к письменному столу, император прикоснулся еще к одной кнопке. Средняя часть декоративной стенной панели отъехала в сторону, образуя проход, и вперед беззвучно скользнул бар. Халиб щедро наполнил великолепные хрустальные бокалы виски. Один бокал он вручил управляющему Веду, а вторым отсалютовал ему. Покончив таким образом с формальностями, Халиб сделал большой глоток.

— Исключительно неприятный опыт! Не думаю, чтобы хоть кому-нибудь удалось настолько полно разоблачить мою убогую этику, как это только что проделал капитан Лэннет.

Прозвучавший в словах императора сарказм мало обеспокоил Веда.

— Он бесполезен. Ему ни за что не справиться с этим делом на Хайре. Если он даже и доберется туда, он никогда не уничтожит Этасалоу. У него хватит ума предложить этому кричу честный бой.

— Слушай, давай не будем поминать кричей. — Халиб глотнул еще виски. Потом он посмотрел сквозь бокал на свет, любуясь светлой янтарной жидкостью. — Отличное виски, неразбавленное, прямо из бочонка. Двенадцатилетней выдержки, с севера Нового Бурбона. Великолепно взбадривает. Как раз то, что мне сейчас нужно.

Император сделал еще глоток и повернулся к Веду.

— Так что ты там говоришь?

— Я не хочу использовать Лэннета, Возвышенный. Я ошибся в нем. Он слишком сильно зациклился на том, что такое хорошо и что такое плохо. А уничтожение Этасалоу — не та работа, которую стоит поручать человеку, погруженному в размышления о высоких материях. Я только все испортил, предложив его.

— А я не согласен.

Халиб уселся за стол и жестом указал Веду на соседний стул.

— Мы с тобой почти инстинктивно сделали именно то, что было нужно. Люди вроде Лэннета делают то, что они считают своим долгом, ради того, чтобы мы продолжали править. Я его понимаю. Но я понимаю и тебя, дружище.

Внезапно император умолк. Потом он проворно смахнул со стола бумаги и всякие мелочи — руки Халиба при этом порхали, словно бабочки. Прежде чем заговорить снова, император внимательно взглянул в глаза Веду.

— Ты понимаешь, что я больше никого не называю — «дружище»?

Медленно кивнув, Вед произнес:

— И никто из тех, кто называл меня другом, не ошибался во мне. Мы друг друга стоим, Возвышенный. Искусство властвования невольно вырабатывает сходство. Гм. А есть такое слово — властвование?

— Если нет, то его стоит выдумать. Не сбивай меня с толку, — огрызнулся Халиб. — Ты кое-что проглядел в Лэннете. Эта стычка проверила не просто степень его храбрости. Для этого человека, какими бы качествами он ни был наделен, самым важным и самым, пожалуй, тяжелым оказалось одно требование: остаться собой, выдержав ту психическую травму, которую ему нанесла произошедшая резня и потери. Чтобы оправдать эту бойню, нужен побудительный мотив неимоверной силы. Лэннету необходимо дело. И сегодня утром мы в какой-то степени дали ему это дело. Теперь нам нужно убедиться, что он умеет сосредотачиваться лучше Этасалоу.

Вед недоуменно нахмурился, ожидая, что еще скажет император.

— Назови мне человека, который оказал Лэннету наибольшую помощь во время паровианского погрома, — произнес Халиб. — Назови мне человека, которого у Этасалоу есть причины ненавидеть сильнее, чем меня и Лэннета.

— Это та женщина, жрица Люмина. Доктор Бахальт. Доктор Нэн Бахальт. Племянница Этасалоу. При виде Лэннета она начинает выглядеть, словно влюбленная без памяти девчонка — потому, кстати, все ее показания и пропали втуне. А чем она может нам помочь?