Заключенный

Они везут меня в другую тюрьму, федеральный центр по задержанию, для допроса. Это не хорошо. Мне запрещается совершать любые звонки в течение сорока восьми часов, даже моему адвокату. Они проводят допрос с пристрастием. Я соучастница убийства губернатора. Они говорят, что у них есть свидетель, личность которого не разглашается. Я должна рассказать, что знаю. Я придерживаюсь своей истории. В конце концов, получаю возможность связаться с адвокатом.

Она говорит, что допрос — пустяк, но она ничего не может сделать, чтобы я могла избежать его. Я вижу в ее глазах подозрение, что я знаю больше, чем говорю. Я предполагаю, что все думают так. Возможно, это было слишком, ожидать, что они поверят, будто Грейсон протащил меня через все страну без моего малейшего согласия.

Я никогда не расскажу. Никогда не перестану думать о детских глазах, смотрящих на меня с задней стороны картонного пакета молока. И никто не приходил за ними, и никто не спасал их.

— Тебя посадят, — говорит мой адвокат. — Соучастие в убийстве.

Я не чувствую никакой боли. Просто холод. Возможно, они думают, что я соучастница убийства, но только не убийца. В некотором смысле, это ощущается правильным, что пришло время заплатить за то, что я позволила моему отчиму умереть. Убив его, на самом деле. Я устала нести груз вины за это. Я заслуживаю это. Мой адвокат обещает вытащить меня, но я не боюсь тюрьмы. Я видела, как она выглядит внутри. Есть вещи и хуже.

Тюрьмы хуже этой.

— Они пытаются использовать это в качестве рычага давления, таким образом, ты расскажешь им все, что тебе известно, — мой адвокат делает паузу. — Можешь ли ты дать им какую-то информацию?

Ты сказала, что достаточно сильная.

Я достаточно сильная. Я достаточно сильная, чтобы, черт возьми, любить тебя!

— Нет, — отвечаю ей, потому что я люблю его. И я достаточно сильна для этого. — Ничего.

Дни тянутся.

Эстер просит меня передумать, но я должна сделать это. Судебный процесс только увеличит шансы на то, что Грейсон все узнает. Поэтому, я соглашаюсь на признание вины. Через неделю все улажено: три года тюрьмы, при хорошем поведении.

Я практически чувствую облегчение, когда они говорят мне, что машина, которая перевезет меня в федеральную тюрьму, приедет следующей ночью. Прошло четыре недели с тех пор, как я видела Грейсона в последний раз, а кажется, будто прошло четыре года. Я бы все отдала, чтобы поговорить с ним снова.

Чтобы прикоснуться к нему.

Но я знаю, что это то, чего хотят федералы: чтобы я связалась с Грейсоном и привела их к нему. Пусть сгниют в аду, ожидая.

42 глава

Грейсон

Дни тянутся, мы с парнями планируем и осуществляем большое ограбление в северных окрестностях, которые кишат золотом. Золото легко продать. Просто расплавьте его, и никто не сможет увидеть разницу. Мы собираемся за тем судьей и мальчиками, но нам нужно больше денег, больше снаряжения, больше времени, чтобы все хорошо спланировать. Золото поможет, но я просто не могу чувствовать себя счастливым.

В один прекрасный день я срываюсь и иду к ее мотелю. Свет в ее номере выключен. Я иду на ресепшн и снимаю номер. Он вручает мне ключи, и я вхожу туда, даже зная, что ничего не найду после нее.

Ложусь на кровать, на которой она спала, пытаясь почувствовать ее. Насколько это жалко? Снять ее старый номер в мотеле, просто чтобы…что?

Она вернулась домой, и это, наверное, к лучшему.

Я возвращаюсь в свою комнату-пещеру, в одно из помещений старой мельницы. На ночь заливаю в горло виски «Макаллан», пытаясь стереть из головы все ее образы. На стене по-прежнему висит календарь июня 1971 года. Я чувствую себя как этот календарь, за исключением того, что мой мир остановился на том моменте, когда я видел ее в последний раз.

Я слышу звук, парни возвращаются раньше, чем планировалось. Они праздновали после недавнего ограбления. Думаю, я должен быть обеспокоен, так как обычно это означает, что кто-то влез в драку или что-то еще, но у меня мало сил для эмоций. Они скажут, если нуждаются во мне, чтобы сломать несколько черепов.

— Эй..

Поднимаю голову. Стоун стоит в дверях. У него с собой два обреза, по одному за каждым плечом. Он кладет их вниз, заходит в комнату и берет бутылку у меня из рук. Это своего рода утешение. Я плюхаюсь на спину.

— Что происходит?

— Мы не можем зайти к нашему маленькому брату?

Я закатываю глаза. Маленький брат. Я вижу волнение в его глазах.

— Насколько ты пьян прямо сейчас?

Я знаю, что означает этот вопрос. Это значит, что я нужен им в действии. Они собрались вместе за минуту.

— Я могу стрелять прямо, — говорю я ему. — Бегать быстрее, чем ты.

Он смотрит на меня странным взглядом.

Я сажусь.

— Что?

Он подходит к ящику в углу, хватает оттуда мой девятикалиберный в кобуре и бросает его мне.

— Мы идем за ней.

— За кем?

— Эбби. Здесь есть еще какая-то «она»?

Шок заставляет меня подорваться.

— Что??

— Мы идем за ней.

— Что? Нет. Она уехала. Мы не можем.

Он вздыхает.

— Ее будут перевозить сегодня ночью. Она была внутри, Грейсон. Внутри федерального исправительного учреждения.

Я напрягаюсь.