Закодированный

– Около года. Как раз когда мы познакомились. Он сначала не ходил к врачам, не пил лекарств, лечился методами саморегуляции, доступными каждому человеку его квалификации и его дарования, но вот ему стало совсем плохо, он обратился к врачу. Тот прописал лечение. Ему стало лучше, и он сегодня пошел, чтобы посоветоваться, не применить ли физические нагрузки в виде бега или легкой гимнастики. У врача ему вдруг стало плохо, он упал без сознания, ударившись к тому же головой обо что-то. Врач едва успел сбегать за медсестрой, но, вернувшись в кабинет, увидел, что он уже умер. Он умер, умер! – повторяла Алина, захлебываясь в слезах.

– Он умер! – повторял за ней Непрятвин, смертельно побледнев.

И вышел из квартиры.

Я выбежал за ним, не успев успокоить и как-то утешить Алину, но Непрятвина я тем более не мог оставить одного.

– Сволочь! Скотина! Подлец! – выкрикивал Непрятвин на весь подъезд.

– Кто? – спросил я.

– Маркушев, Маркушев, кто же еще! Ведь он уже год назад знал о своей болезни! Он знал, что умрет! Но ему этого было мало, он решил и меня заодно погубить!

– Каким образом? – изумился я.

– Неужели вы не понимаете? – злобно закричал Непрятвин. – Он знал, что умрет, и заодно решил убить меня!

– Да чем же? Не вижу логики ваших рассуждений!

– Я очень логичен! – возразил Непрятвин. – Маркушев знал, что через год мой завод кончится. Понимаете? Завод, как у будильника, он кончится, я поеду к нему, чтобы он меня раскодировал, чувствуя невыносимую жажду выпить спиртного. А он – умирает! И я оказываюсь по его милости в безвыходной ситуации! Теперь я каждую минуту буду находиться под страхом смерти из-за желания выпить, и я не вынесу этого страха, я выпью и умру!

Да, положение действительно было тяжелое, требовались усилия более взвешенного ума, чтобы найти выход.

Мы пришли ко мне домой, выпили крепкого кофе (к тому кофе, что принесла Алина своими тонкими перламутровыми пальцами – душа женщины в ее пальцах! – мы не притронулись, находясь в напряжении), и я нашел выход.

– Вот что! – сказал я. – Слушайте меня внимательно. Все они, то есть те, кто занимается кодированием, ведь действуют похожими методами. Значит, вас может раскодировать кто-то другой!

– Но он же не знает, что наколдовал мне Маркушев! – в отчаянии закричал Непрятвин.

– Это неважно, – находчиво ответил я. – Он может сказать: уничтожаю все предыдущие установки. И всё!

Надо было видеть, какой свет надежды засверкал в глазах Непрятвина. Это такие моменты в жизни человека, которые невозможно сыграть даже гениальному актеру.

Он рвался сейчас же пойти куда-нибудь, но следовало решить, к кому именно обратиться. Я вспомнил своего товарища, замечательного актера Н., талант которого, правда, в последнее время оказался невостребованным, это в наши коммерческие времена случается и с действительно талантливыми людьми, не желающими играть где попало и что попало, лишь бы платили, к тому же у Н. были и личные неприятности: после того как он бросил пить с помощью экстрасенса, почему я к нему и обратился, у него наступила импотенция, которая, правда, прошла, но за этот период от него успела уйти жена, к тому же он и в профессиональном плане стал чувствовать какие-то срывы, хотя, на мой взгляд, если у актера есть «нутро» да плюс выучка, на него ничто не повлияет, но тут уж вопрос характера, вопрос мужественности, не исключая и вопроса везения, удачи, о котором я говорил выше, имея в виду непродажность настоящего таланта, который сейчас не ценится, возможно, уже в силу того, что он настоящий, сейчас требуются холодные ремесленники, с одинаковым равнодушием играющие и Иуду, и Христа. Я позвонил Н., чтобы проконсультироваться с ним, но Н. не захотел говорить по телефону и напросился приехать ко мне. Честно говоря, мы не были в столь близких отношениях, но тут речь шла о судьбе человека, возможно, даже о самой его жизни, и я согласился.

Н. приехал, стал расспрашивать подробности, но Непрятвин был угрюм и неразговорчив, он требовал одного: познакомить его с тем, кто закодировал Н. Причем Непрятвин был как-то странно подозрителен.

– С какой стати вы так заинтересовались? – неприветливо спросил он Н.

Н. с той дурной дурашливостью, которая так отличает актеров, желающих играть и в жизни, не понимая, насколько это смешно и глупо, воскликнул:

– Просто мы – товарищи по несчастью!

– А может, по счастью? – хмуро спросил Непрятвин.

– Конечно! – тут же переключился Н. – Это ведь как посмотреть!

– А кроме кода относительно желания выпить, вы никаких других кодов в себе не чувствуете?

От меня не ускользнуло то, что Н., не ответив, отвел глаза, заерзал, пробормотал что-то неразборчивое.

– Не хочется ли вам убить кого-нибудь? – с бледным лицом продолжал Непрятвин свой допрос.

– Нет, нет, нет! – слишком как-то поспешно и активно закричал Н., вскочил и отошел к окну.