Заколдованная Элла

Этот кусочек хлеба оказался единственным, что мне удалось проглотить за трехдневный путь, не считая бодрящего снадобья. Хетти отняла бы у меня и его — но сначала попробовала. И я с удовольствием отметила, что ее перекосило.

Глава девятая

В последний день пути в Дженн — городок, где был наш пансион, — мы проехали через плодородные возделанные поля. День стоял солнечный, над полями висела дымка, и от жары я едва не забыла о голоде. У Хетти нашлись силы только на один приказ — обмахивать ее веером.

— И меня! — сказала Оливия.

Она уже сообразила, что если Хетти велит мне что-то делать, то я слушаюсь, а если сама Оливия тоже мне это велит, я слушаюсь и ее. Хетти не объяснила сестре, почему я такая послушная. Она вообще почти ничего не объясняла туповатой Оливии, к тому же ей было, наверное, приятно хранить эту восхитительную тайну.

Руки у меня болели. В животе урчало. Я глядела в окно на стадо овец и мечтала хоть как-нибудь отвлечься от созерцания овец и мыслей о чечевичном салате. Мольба моя была услышана: наши лошади ни с того ни с сего понеслись галопом.

— Огры! — закричал кучер.

Дорога позади скрылась в облаке пыли. Сквозь него я различила шайку огров — это они поднимали пыль на бегу.

Нам удалось оторваться от них. Облако пыли удалялось.

— Куда вы бежите? Ведь мы ваши друзья! — крикнул один из огров. Голоса нежнее я не слышала. — Мы исполним ваши заветные желания. Даруем богатство, любовь, вечную жизнь…

Заветное желание… Мама! Огры могут ее воскресить! Действительно, к чему бежать от того, что нам всего нужнее:

— Останови, — тут же приказала Хетти, но это было излишне. Кучер уже придержал коней.

Огры нас догоняли, им осталось всего несколько ярдов. На овец их колдовство не действовало, и они в ужасе разбегались и отчаянно блеяли. Блеянье на миг заглушило медовые голоса — и чары развеялись. Я тут же вспомнила, что воскресить маму огры не могут. Кучер хлестнул коней, и они снова пустились галопом.

Но ведь огры вот-вот минуют овечье стадо, и мы снова окажемся в их распоряжении! Я крикнула Хетти, Оливии, лакеям и кучеру:

— Орите во все горло, заглушите их!

Кучер понял меня первым и закричал всякие диковинные незнакомые слова. Потом вступила Хетти:

— Съешьте меня последней! Съешьте меня последней! — заходилась она.

Однако спас нас не кто-нибудь, а Оливия. Ее нескончаемый вой не то что слышать — думать не давал. Не понимаю, когда она успевала перевести дух, — вой был ровный и непрерывный. Мы уже миновали предместья Дженна, огры скрылись вдали, я пришла в себя после пережитого — а Оливия все не унималась.

— Олли, замолчи, — простонала Хетти. — Никто никого не съест. У меня от тебя мигрень.

Но Оливия не унималась, пока кучер не остановил коней, не влез к нам и не влепил ей звонкую оплеуху.

— Извините, барышни, — сказал он и вылез обратно.

* * *

Пансион помещался в обычном деревянном доме. Так мог бы выглядеть дом средней руки торговца — если бы не огромные цветущие кусты, обстриженные в виде девиц в пышных юбках.

Я уповала на то, что обеденные порции здесь щедрые.

Когда мы въехали, дверь открылась и навстречу нашей карете вышла седовласая дама с царственной осанкой.

— Добро пожаловать, милые дамы. — И она присела в реверансе — ах, какой это был грациозный реверанс, просто на зависть!

Мы тоже сделали реверансы.

Она махнула рукой в мою сторону:

— А это кто?

Я тут же подала голос — иначе встрянет Хетти и объяснит мое присутствие как-нибудь не так, как мне бы хотелось.

— Мадам, меня зовут Элла. Мой отец — сэр Питер Фреллский. Вот его письмо к вам.

Я вытащила отцовское письмо и кошелек из ковровой сумки.

Дама положила письмо и кошелек — предварительно привычным движением взвесив его в руке — в карман фартука.

— Весьма приятная неожиданность. Меня зовут мадам Эдит, я директриса вашего нового дома. Добро пожаловать в наше скромное заведение.

И она снова присела в реверансе.

Мне это уже начало надоедать. Когда я присела в ответ, в правой коленке хрустнуло.

— Мы только что отобедали.

Прощайте, щедрые порции.

— И сидим за рукоделием в вышивальной зале. Барышням не терпится познакомиться с вами, а чем раньше примешься оттачивать образование, тем лучше.

Она провела нас в большую светлую комнату.

— Милые дамы, — провозгласила мадам Эдит, — это три ваши новые подруги.

Девушки в комнате, как по команде, разом встали, сделали книксен и сели обратно. Все они были в розовых платьях и с желтыми лентами в волосах. Мое платье с дороги было все измято и в пятнах, а немытые волосы, наверное, совсем растрепались.

— Милые дамы, за работу, — сказала мадам Эдит. — Новым ученицам поможет учительница рукоделия.

Я осторожно села на стул у дверей и мрачно оглядела залу, где царила сплошная утонченность. И случайно встретилась с глазами с девушкой примерно моих лет. Она робко улыбнулась. Наверное, лицо у меня смягчилось: девушка улыбнулась шире и подмигнула мне.